Логотип журнала "Провизор"








Лейб-медик Бертенсон. Львиный след

Н. П. Аржанов, г. Харьков

Попасть из провинции в столичный врачебный бомонд нелегко, но еще труднее удерживаться на гребне волны десятки лет, вопреки смене правящих режимов и медицинских парадигм. Для этого мало иметь здесь одну лишь родственную поддержку: необходимо суметь «разложить яйца по нескольким корзинам», создать себе несколько точек опоры — в политической, финансовой, профессиональной и др. сферах. Чем дальше друг от друга расставлены точки опоры, тем устойчивее положение.

Широте «стойки» Льва Бертенсона могут позавидовать даже самые выдающиеся министры здравоохранения независимой Украины. Правда, сегодня оставленный им в истории «львиный след» стараются не замечать. Изредка Бертенсона вспоминают лишь за его труды по минеральным водам [1], о которых «Провизор» уже писал (см. № 14, 2003; №№ 14,16, 2004). А зря — на счету Льва Бернардовича масса удивительных достижений.

Начать с того, что несмотря на многолетнее сотрудничество с царским Двором и правительством, даже со штатным врагом революции — министерством внутренних дел, частью которого был Медицинский Совет (МС), Бертенсон не подвергся, как многие коллеги, большевистским репрессиям. Напротив — новая власть заботливо опекала престарелого лейб-медика (рис. 1) до конца жизни и удостоила уважительного некролога [2]:

«10 декабря 1929 г. в возрасте 79 лет скончался один из выдающихся русских врачей — Л. Б. Бертенсон, имя которого звучало не только в пределах России, но и за границей. Большой общественный деятель, которому рабочие горных заводов и промыслов обязаны улучшением своего быта во врачебно-санитарном отношении. Ученый, давший непревзойденный до сих пор классический труд по бальнеологии и талассотерапии, много сделавший для развития отечественных курортов. Человек, по почину и усилиями которого была создана Всероссийская лига борьбы с туберкулезом.

 

Рисунок 1. Лев Бернар­дович Бертенсон

 

Смерть Л. Б. прошла как-то незаметно. Вдали от дел, почти всеми забытый, доживал Л. Б. последние дни. Между тем своей разносторонней деятельностью он вполне заслужил самого глубокого внимания со стороны русской общественности и врачей.

Октябрьская революция застала Л. Б. в Одессе. Здесь он бедствовал с 1917 по 1921 г., когда благодаря заботам Народного комиссара здравоохранения Н. А. Семашко он привезен был в Ленинград, сначала в дом отдыха, а с 1922 г. в убежище для престарелых ученых. Здесь и прошли последние годы жизни Л. Б., здесь его застала и смерть».

Итак, об отце заботился нарком, а не родной сын. Сергея Львовича Бертенсона (1885–1962) не влекла медицинская карьера; он решил жить искусством — благо примеров с детства видел предостаточно:

«В их доме в столице был известный салон, куда, кроме пациентов отца, приходили Достоевский, Тургенев, Чайковский, Мусоргский, Римский-Корсаков, Станиславский, Шаляпин, Репин, Рерих и др.»

До войны Сергей слыл искусствоведом, с ее начала числился (отец пристроил, оберегая от фронта?) полумедицинским клерком:

«Бертенсон С. Л. — помощник делопроизводителя Кабинета Его Императорского Величества, помощник секретаря Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины, состоял для поручений при главноуполномоченном Северного района Российского общества Красного креста. Библиограф, историк русской литературы и театра, переводчик» (his.1september.ru).

А после революции он пристроился при актрисах — администратором в Московском художественном театре и «близким человеком» В. И. Немировича-Данченко, такого же ценителя женской красоты. Пока отец прозябал в советской богадельне, Сергей Львович загодя укреплял зарубежные связи. Позже он писал:

«Театр наш пользовался большой любовью иностранных дипломатов, и в мои обязанности входило угощать послов чаем с пирожными в моем кабинете, прилегавшем к директорской ложе, которая предоставлялась именитому гостю с семьей».

Во время второй поездки театра за границу младший Бертенсон, «осознав свою культурную миссию», стал невозвращенцем:

«В 1923 г. С. Л. Бертенсон был в США вместе с театром, спектакли которого удостоились хвалебных откликов. Когда в 1926 г. на гастроли в США приехала Музыкальная студия МХАТа, Немирович и Бертенсон остались в Голливуде в надежде сделать карьеру в кино. Они собирались писать «аутентичные» сценарии на основе произведений русских писателей. Ни один из их проектов не был реализован, однако благодаря этой работе в сознании Бертенсона сохранялась неразрывная связь с русским прошлым» (nlo.magazine.ru).

Владимир Иванович через полтора года вернулся-таки назад, в шутку или всерьез заметив: «Творить можно только в России; продавать надо в Америке, а отдыхать — в Европе». Оставшиеся 15 лет жизни в СССР он пользовался большим почетом.

А Сергей Бертенсон доживал в Калифорнии, среди русских эмигрантов, которыми кишел Голливуд. Редактировал книгу Михаила Чехова, но, не научившись «продавать», выше студийного суфлера так и не поднялся. «Развесистая клюква», которую выращивали местные продюсеры на русском материале, ему претила, но отказаться от сладкой зарубежной жизни он уже не мог:

«Воспитанный на русской классике и мхатовских традициях уважения к авторскому замыслу, Бертенсон никак не мог смириться с примитивизмом Голливуда, поэтому в его письмах часто проскальзывают нотки раздражения и жалобы на некультурность и пошлость американской «фабрики грез»: «…Холливуд — одно из самых некультурных и вульгарных мест на свете…»

Как часто талант, мощно проявившись в отцах, дремлет в детях! Бертенсона-отца не смутила даже некультурность русских (куда там американцам!) рабочих — он дальновидно и результативно успел «повоевать» за рабочее дело еще в то время, когда в будущую пролетарскую революцию верили единицы [2]:

«Как работник Министерства земледелия (с 1887 г.), Л. Б. Бертенсон отправляется на горные заводы и промыслы Урала, Польши и Средневолжских районов, исследует положение врачебно-санитарного дела. Л. Б. неоднократно имел случай знакомиться с игнорированием гигиенических требований, с халатным отношением, с безобразиями, с дикими условиями, в каких приходилось работать рабочим. Его отчеты являются протоколами, клеймящими всех тех, кто обязан думать об охранении здоровья рабочих, и Л. Б. делает выводы: «Пора положить предел эксплуататорским стремлениям; необходимо хоть сколько-нибудь обеспечить жизнь и здоровье рабочих. Правительство должно было бы принять в неотложном времени самые строгие меры».

Результатом трудов, отчетов, докладов Л. Б. и его усилиями было появление закона 1897 г. по нормировке рабочего времени и закона 1903 г. о вознаграждении рабочих за увечья.

По его почину введено преподавание подачи первой помощи в несчастных случаях и профессиональной гигиены в горных училищах, а также в Горном институте, где он был первым преподавателем и где им был устроен первый Музей профгигиены.

Деятельность Л. Б. по упорядочению врачебно-санитарной части на горных заводах и промыслах и по выработке правил продолжалась в течение 30 лет. Как действительный член Горного ученого комитета Л. Б. работал около 25 лет (с 1890 г.), как член МС — 15 лет (с 1898 г.). За это время Л. Б. было сделано бесчисленное количество докладов, написано рефератов, записок. Им опубликованы статьи «О санитарном положении рабочих на горных заводах и промыслах Урала», «Бакинские нефтяные промыслы и заводы в санитарно-врачебном отношении», «Санитарно-врачебное дело на горных заводах и промыслах Замосковского и Средне-Волжского округов», «К вопросу о жилищах рабочих», «На горных промыслах Царства Польского» и др.».

Легко догадаться, что горнозаводская компонента карьеры нашего героя выстраивалась не без участия брата жены — К. А. Скальковского (см. № 17’2004), руководителя Горного департамента: уж слишком совпадает география поездок того и другого. А поскольку Департамент ведал и источниками минеральных вод, то становится понятной причина внимания Льва Бернардовича к бальнеологии. Впрочем, он искренне интересовался ею даже тогда, когда лично ему она уже ничего не давала [2]:

«Будучи членом Горного комитета, Л. Б. столкнулся с вопросами, которым он посвятил много времени и энергии — это устройство отечественных минеральных вод. Работа, проделанная им в этой области, имела колоссальное значение. Л. Б. председательствовал в совещаниях по переустройству Кавказских минеральных вод, он деятельно заботился об упорядочении Старой Руссы, Липецка, Сергиевска, Кеммерна, Бугских вод, Сестрорецкого и др. курортов.

Труд Л. Б. «Лечебные воды, грязи, морские купания в России и за границей», вышедший впервые в сотрудничестве с  д-ром Воронихиным в 1873 г. и совершенно переработанный Л. Б., увеличенный до 777 стр. в 4-м издании (1901 г.), является классическим руководством по бальнеологии, до сих пор еще не потерявшим своего значения. В 1914 г., вышел другой труд Л. Б., примыкающий к этой книге — «Радиоактивность в лечебных водах и грязях». Л. Б. является инициатором, одним из главнейших устроителей, товарищем председателя I Всероссийского съезда по бальнеологии, климатологии и гидрологии.

До последних дней своей жизни Л. Б. не переставал интересоваться вопросами бальнеологии. Охотно отзываясь на различные общественные начинания, радуясь развитию общественных курортов, он, будучи уже немощным, писал популярно-медицинские статьи, посвященные этим вопросам. Его последняя работа в этой области — «Целительные силы природы» (Гигиена и здоровье рабочей и крестьянской семьи, № 11, 1928)».

Любопытно, что так же называлась статья Бертенсона, написанная им тридцатью годами ранее для «Вестника Европы» (1899.— Т. 1, № 1–2.— С. 524–550).

Всего на счету Льва Бернардовича около сотни публикаций, но лишь единицы можно причислить к научной медицине — «Наблюдения над действием Коховской лимфы на больных бугорчаткой внутренних органов» (Военно-медицинский журнал, 1891–1892); «К диагностике новообразований сердца. Миксома левого предсердия» (Врач, 1893) и, пожалуй, все. Зато как практик Л. Б. Бертенсон стоял на недосягаемой высоте, превосходя авторитетом большинство современных ему профессоров, хотя высоких медицинских званий не носил [2]:

«В 1872 г. Л. Б. кончил Военно-медицинскую академию (ВМА) и занялся внутренней медициной в клинике проф. Экка и Эйхвальда. Затем он переходит в Рождественскую городскую больницу (ныне клиника Государственного института медицинских знаний) и в Николаевский военный госпиталь (ныне Центральный красноармейский госпиталь в Ленинграде). Вначале он работает в качестве ординатора, позднее становится консультантом по внутренним болезням.

Прекрасный клиницист, Л. Б. в течение 23 лет преподавал курс внутренних болезней и диагностики в Петербургском училище лекарских помощников и на Рождественских курсах (т. е. у своего дяди Иосифа — см. № 17, 2004.— Н. А.).

Прекрасный врач-диагностик с богатой инициативой, знаток внутренней медицины, истинный друг страждущих, внимательный, приветливый, успокаивающий, внушающий надежду Л. Б. пользовался обширной и заслуженной популярностью среди литераторов, художников, артистов и музыкантов. Л. Б. лечил И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, Д. В. Григоровича, Н. С. Лескова, М. П. Мусоргского, был домашним врачом семьи Я. П. Полонского, военного министра П. С. Ванновского и многих других.

Одним из любопытных портретов Л. Б. является его портрет с Л. Н. Толстым, в шутку называемый «двумя львами» — литературным и медицинским.

Диагнозы Л. Б. были безошибочны».

Впрочем, к нашему герою, по свидетельству помогавшего ему брата Василия, обращалось множество и других, не столь именитых пациентов, и наладить доверительные отношения ему удавалось не со всеми [3]:

«У брата моего на прiемах бывало всегда очень много больных. Начинал он принимать в 6 часов вечера и зачастую оканчивал прiем около часу ночи. К концу прiема поневолъ и он, и я чувствовали себя крайне утомленными. Хотя я и вел только запись о больных, но вслъдствiе безсмъннаго пребыванiя на одном мъстъ по 6–7 часов подряд усталость брала свое.

За десятилътнiй перiод ассистентства у  моего брата встръчались курьезы относительно того, какiе могут существовать капризы по отношенiю к врачам даже у людей высокообразованных, довъряющих нам свое здоровье, но вмъстъ с тъм ни во что не ставящих ваше личное «я», не соображаясь с тъм, на основанiи каких побужденiй вы так или иначе дъйствуете.

Однажды мы с братом не могли не расхохотаться, когда на вопрос, не помнит ли сидящiй у него больной (бравый полковник Измайловскаго полка Ямщиков), когда именно брату пришлось вылъчить его от тяжелаго брюшного тифа, тот отвътил: «Не помню-с; я въдь не злопамятный!».

Заметим, что Бертенсон-младший в воспоминаниях выставляет себя лучшим терапевтом, нежели брат. Например, у Чайковского именно Василий, по его словам, был домашним врачом, посвященным в интимные стороны жизни композитора [3]:

«Петр Ильич не любил лечиться и боялся докторов. Нуждался же в леченiи постоянно. Единственный на свътъ врач, котораго П. И. не боялся и к которому обращался за совътами, был я.

Болъл П. И. с малых лът. Основная болъзнь его — крайняя нервность. В дътствъ П. И. очень часто пробуждался среди ночи в истерических припадках; в зрълые же годы нервность эта выражалась у него в безсонницъ и в явленiях, которыя он называл «ударики», т. е. внезапном пробужденiи от какого-то толчка с ощущенiем непреодолимаго ужаса. Эти «ударики» доводили его до ненависти к постели, длившейся иногда мъсяцами.

П. И. пил много и водки, и вина. По вечерам, в особенности в перiоды «удариков», злоупотреблял коньяком, и было время, когда он был близок к алкоголизму. Очень любил в обществъ интимных людей проводить время в трактирах, и тогда его любимым напитком было шампанское, непремънно сладкое. Курил с 14 лът без удержу — не только папиросы, но и сигары.

Но главное страданiе причинял ему катарр желудка, выражавшiйся в постоянной изжогъ и иногда в катарръ кишок. Он научился спасаться от изжоги при помощи соды, причем в первый раз, когда какой-то знакомый рекомендовал это средство, сказав, что надо положить ложку соды на стакан воды, П. И. перепутал… Несмотря на плачевные результаты первой пробы, с тъх пор нельзя было себъ представить П. И. без баночки с содой, без пастилок «Виши» в карманъ.

Быстрый ход холеры у П. И. объясняется тъм, что при наличности хроническаго заболъванiя желудка и кишок он утром вмъсто прiема кастороваго масла принял по собственному почину стакан горькой воды «Гунiади Янош». А мъжду тъм извъстно, что горькая вода, будучи щелочной реакцiи, в таких случаях противопоказуется. Холерныя бациллы именно в щелочах всего легче размножаются».

Итак, причиной смерти Чайковского стала минеральная вода, рекламируемая и сегодня? Да, не зря коллеги порицали мемуары Василия Бернардовича за обилие подробностей, сегодня столь ценных для историков:

«В «Историческом Въстникъ» печатаются воспоминанiя д-ра В. Б. Бертенсона. В них помъщены о цълом рядъ умерших и еще живущих лиц такiе отзывы, которые едва ли можно признать умъстными. Может быть, эти рассказы и върны, хотя возможно и сомнъваться в их правдивости. Когда нъчто подобное появляется на столбцах бульварных газет, это уже перестает удивлять нас, но удобно ли врачу передавать подобные интимные анекдоты? Мы думаем, что многоуважаемому В. Б. Бертенсону не мъшало бы нъсколько строже просматривать «листки своих воспоминанiй», прежде чъм отдавать их в типографiю…» (Врачебная Газета, 1913, № 40).

Отдадим ему, тем не менее, должное: первое, что он сделал во время последней болезни (отравления?) композитора 21–25 октября 1893 г.— это послал за старшим братом, взявшим на себя руководство лечением, в котором участвовали по меньшей мере пятеро врачей, один из которых так и остался неизвестным. Именно Лев Бернардович настоял на применении горячей ванны, а после смерти пациента принял на себя газетные нападки:

«До последнего момента врачи во главе с Л. Б. Бертенсоном откладывали применение горячей ванны у композитора по психологическим соображениям. Дело в том, что мать Петра Ильича также умерла от холеры, причем смерть ее наступила во время погружения в ванну. Это обстоятельство внушало суеверный страх к подобному способу лечения у самого композитора («Я, верно, умру, как моя мать, когда вы меня посадите в ванну») и его родственников.

Когда в 14 часов П. И. все же погрузили в горячую ванну, он начал жаловаться на слабость и просить, чтобы его вынули. Несмотря на то, что ванна вызвала сильное потоотделение, отчетливых изменений в состоянии больного не наблюдалось; более того, появились признаки сердечной недостаточности.

После смерти П. И. имели место высказывания о недостаточной компетентности и слабых профессиональных навыках врачей:

«Я не только возмущен этой смертью, но недоволен и г. Бертенсоном, который лечил Чайковского» (А. Суворин. «Новое время»).

«Так или иначе, но по отношению к покойному Чайковскому далеко не все было сделано, чем располагает медицина. Из ее арсенала была вынута небольшая часть оружия, да и та не вполне пущена в дело» (Петербургская газета).

«Многие весьма недовольны доктором Бертенсоном, лечившим покойного П. И. Доктор будто бы не принял всех тех мер, прибегнув к которым, быть может, оказалось бы возможным предотвлечь роковой исход болезни нашего великого композитора» (Там же)» (www.consilium-medicum.com).

Впрочем, авторитет быстро восстановился, и столичный бомонд (за исключением конкурентов по частной практике и жертв острого пера Бертенсона) продолжал относиться к нашему герою восторженно [2]:

«Общество достаточно ценило Л. Б. Пациенты и почитатели Л. Б. собрали с 1897 г. при Обществе вспомоществования нуждающимся студентам ВМА капитал его имени (свыше 10000 руб.), проценты с которого служили для стипендии.

Русское общество охранения народного здравия присудило Л. Б. в 1907 г. золотую медаль за 35-летнюю научно-врачебную и общественную деятельность и многолетние труды на пользу общества».

Реноме лейб-медика было настолько высоким, что имя Бертенсона использовалось в рекламе, причем не только медицинской, но даже продуктов питания. В целом Лев Бернардович относился к этому снисходительно, но иногда осаживал особо наглых эксплуататоров своего авторитета. Вот его раздраженное письмо в журнал «Практический Врач» (№ 6, 1909):

«Милостивый государь, господин редактор!

В «Новом Времени» от 29 января среди объявленiй напечатана реклама о соленых огурцах, в которой фигурирует не только мое имя, но даже красуется мой автограф!..

Прочитав это объявленiе, сфабрикованное нъким В. Лосевым, торгующим огурцами, я убъдился, что сдълался жертвой неприличнаго маневра этого доморощеннаго американца, получившаго от меня письменный отзыв об огурцах обманным путем. Названный господин, записавшись ко мнъ на прiем под видом больного, сперва заявил, что не он больной, а его довъритель. Больной же, находясь в постели, сам прiъхать не может и поручил ему, Лосеву, только узнать, разръшается ли ему потреблять огурцы, не содержащiе холерных вибрiонов.

Когда послъдовал мой лаконическiй отвът, то В. Лосев попросил меня написать его, что я по наивности и сдълал, продиктовав нъсколько строк на рецептном бланкъ моему ассистенту. Исполняя желанiе В. Лосева, я был, конечно, далек от мысли, что мнимый больной воспользуется моим отвътом для обмана и пошлой рекламы.

Глубоко возмущенный подлым поступком Лосева, я в свою защиту считаю долгом оповъстить о нем в печати. Дальнъйшее упоминанiе моего имени в рекламах я В. Лосеву воспретил, пригрозив ему судом.

Лев Бертенсон».

Большая нагрузка во множестве административных органов не могла сдержать бурной активности Льва Бернардовича на благо общества. Лейб-медик — что греха таить — страдал изрядной долей либерализма, верой в «права человека» и во всемогущество «общественных организаций». Он любил покрасоваться в президиумах не только отечественных, но и зарубежных «говорилен» на самые модные околомедицинские темы [2]:

«Л. Б. произвел ряд исследований о положении туберкулезных больных в России. С 1898 г. он становится председателем Постоянной комиссии по борьбе с бугорчаткой, а в 1910 г. по его почину образована Всероссийская лига для борьбы с туберкулезом. Л. Б. сделал очень много для ее развития: он привлекал членов, положил основание библиотеке Лиги, пожертвовал свое ценное и обширное собрание книг. С 1911 г. он становится вице-президентом от России и почетным членом Международного союза борьбы с бугорчаткой. Среди его научных трудов — статьи «Бугорчатка и коровье молоко», «Борьба с бугорчаткой в России» и др.

Неоднократно выступает Л. Б. как активный член трех международных союзов — по гидрологии, климатологии и геологии, по изучению профессиональных болезней и по устройству дешевых жилищ — на международных конгрессах по гигиене в Брюсселе, Лондоне и Берлине, по гидрологии, климатологии и геологии в Гренобле, Клермон-Ферране, Верне, по борьбе с туберкулезом в Берлине, Вене и Брюсселе. Общество врачей-терапевтов в Берлине и гигиеническое, терапевтическое и гидрологическое Общества в Париже считают его своим членом корреспондентом».

Иногда удивительные для уже почтенного возраста энтузиазм и оптимизм побуждали Бертенсона ввязываться в заведомо безнадежные предприятия. К таковым отнесем, например, его попытку вывести проституцию из-под «крыши» правоохранительных органов и передать контроль над ней «общественным установлениям»:

«Особой комиссiей, образованной МС, под предсъдательством лейб-медика Л. Б. Бертенсона, выработаны общiя положенiя об организацiи надзора за проституцiей. Тезисы их, представленные самим Л. Б. Бертенсоном, приняты МС в слъдующей редакцiи:

«Под надзором за проституцiей должна быть понимаема такая установленная в законодательном порядкъ организацiя, которая обезпечивала бы в наилучшей степени санитарно-профилактическiя мъропрiятiя и исключала бы всякiй повод к правонарушенiям.

В соотвътствiи с этим взглядом на регламентацiю проституцiи, одной из частных мър по оздоровленiю населенiя должно быть уничтоженiе как домов терпимости, существованiе которых не находит себъ оправданiя с санитарно-профилактической точки зрънiя и противоръчит основным гуманитарно-общественным требованiям, так равно и других форм регламентированнаго общежитiя проституток.

Рацiональная борьба с распространенiем сифилиса и венерических болъзней путем контроля проституцiи и дъло надзора должны быть предоставлены общественным установленiям. Существующая форма надзора за проституцiей, предоставляющая исключительную роль органам полицiи, должна быть признана не отвъчающей преслъдуемым цълям не только в профилактически-санитарном отношенiи, но и в отношенiи правового порядка и благочинiя.

Постановкою в борьбъ с проституцiей на первый план санитарнаго дъла и передачей послъдняго в въдънiе общественных установленiй не умаляется значенiе полицейских мъропрiятiй. В зависимости от законоположенiй по общественному здравоохраненiю и обязательных постановленiй по спецiально санитарному надзору, а также в предълах требованiй благочинiя и порядка, на органах полицiи должны лежать серьезныя обязанности, но в основанiи полицейских мъропрiятiй по надзору за проституцiей должны лежать исключительно общiя нормы права, а не какiя-нибудь спецiальныя правила» (Ръчь, 18 августа 1909 г.).

Случалось, что горячее желание содействовать общественному благу приводило Льва Бернардовича к решениям, исполненным тупого чиновничьего усердия — того самого, что сегодня запрещает свободную продажу «марганцовки». В конце 10-х гг. столь же криминальным химикатом стала уксусная эссенция: ею чаще всего пользовались для самоубийств; говорили даже об их «эпидемии».

Реакция МС была примитивной, как бросок жабы на любой движущийся предмет: эссенцию — «упорядочить» (что еще 100 лет назад на бюрократическом сленге означало «запретить»). К чести тогдашних промышленников, они не смирились с идиотическим постановлением и добились его отмены:

«В состоявшемся 23-го ноября засъданiи МС Л. Б. Бертенсон сдълал доклад по вопросу о воспрещенiи продажи уксусной эссенцiи. Большинство Совъта высказалось за необходимость упорядоченiя торговли уксусной эссенцiей» (Ръчь, 29 ноября 1909 г.)

«При МС образована под предсъдательством Л. Б. Бертенсона особая комиссiя в составъ д-ра Л. Н. Малиновскаго, проф. А. Я. Данилевскаго, проф. С. А. Пржебытека и д-ра А. А. Троянова для разсмотрънiя заявленiя фабрикантов уксусной кислоты по вопросу об ограниченiи свободной продажи уксусной эссенцiи» (Практическiй Врач, 1910, № 43).

А две крупные неудачи Льва Бернардовича заслуживают того, чтобы рассказать о них отдельно.

Литература

  1. Улащик В. С. Великие имена в истории физиотерапии. Сообщение 10. Л. Б. Бертенсон — гигиенист, бальнеолог и общественный деятель // Здравоохранение (Беларусь).— Ноябрь 2001 г.
  2. Городинский Д. М. Лев Бернардович Бертенсон // Курортно-санаторное дело.— 1930.— № 9.— С. 59–62.
  3. Бертенсон В. Б. За тридцать лът (листки из воспоминанiй).— С.-Петербург: Новое Время, 1914.— 283 с.




© Провизор 1998–2022



Грипп у беременных и кормящих женщин
Актуально о профилактике, тактике и лечении

Грипп. Прививка от гриппа
Нужна ли вакцинация?
















Крем от морщин
Возможен ли эффект?
Лечение миомы матки
Как отличить ангину от фарингита






Журнал СТОМАТОЛОГ



џндекс.Њетрика