Логотип журнала "Провизор"








Пятьдесят третий элемент

Последние романтики

Н. П. Аржанов, г. Харьков

Продолжение; начало см. «Провизор», № 11-2003, № 12-2003, № 13’2003

Европейская политика 1919-1930 гг. была, по выражению С. Переслегина, «поразительно кровава и лицемерна». Восстания, перевороты и гражданские усобицы, крушения вековых империй, парад суверенитетов их подданных, поощряемый Антантой, «нарезавшей» на карте два десятка новых государств, границы между которыми утрясались в «релаксационных войнах» — все это требовало много йода для обработки ран.

Йодная проблема досталась СССР в наследство от Российской империи, лишь начавшей разворачивать производство 53-го элемента; теперь пришло время выбирать, где сконцентрировать усилия. На стороне приверженцев «морского» направления были и традиция, идущая от Куртуа (см. № 11), и зарубежный опыт, и собственные (пусть и скромные) результаты, и даже романтика, презиравшая «копание в грязи». Именно они в 20-е гг. возродили идею достижения независимости от империалистических монополий, контролирующих мировой рынок йода. М. Максимов писал в журнале «Огонек» (1930):

«Мировыми поставщиками йода являются концерны «Йодное объединение» и «Международный синдикат». Они держат под контролем все селитренные фабрики в Чили, где йод добывается при производстве калийной селитры. Чтобы удержать на мировом рынке высокие, спекулятивные цены на йод, эти два концерна допускают добычу его только на 30 из 160 селитренных фабрик, и ограничивают ее размеры «голодной» нормой в 700 т в год, вместо возможных 4000 т.

Норвегия, Англия, Франция и Япония добывают йод из морских водорослей, но в значительно меньшем количестве, чем в Чили. Характерный эпизод: в 1914 г. английские фирмы скупили в Норвегии все йодные заводы и… закрыли их. Цель та же — уменьшить производство, чтобы удержать цены на высоком уровне.

До войны Россия своего йода не имела. Его импортировала главным образом Германия, перепродававшая нам чилийский йод. И сегодня йод у нас (а его при нормальном потреблении нужно ежегодно 115 т) в громадном большинстве — импортный».

Известно, однако, что некие романтики пытались организовать получение русского йода из водорослей еще в конце XIX в. [1]:

«В 1896-98 гг. на берегах Тихого океана, в заливе Америка, была попытка устроить йодное производство из водорослей «морской капусты», но предприятие это не имело успеха, т.к. морская капуста усиленно скупалась Китаем как пищевой продукт по цене, большей стоимости переработки ее на йод».

Уже в 1885 г. здесь добывали на экспорт около 10 тыс. т водорослей. В № 13 цитировались сообщения военного времени о дальневосточном производстве йода (организованном инженером Савинским), где данных об объемах выпуска нет, однако А. Беляев в «Подводных земледельцах» утверждает: «В 1916–1917 гг. здесь был завод, который давал до 1000 кг йода в год».

Военные годы стали звездным часом добычи йода даже на Черном море, бывшем театром боевых действий [1]:

«В 1914 г. ввиду крайнего недостатка йода нами были начаты изыскания по добыче его из водорослей Черного моря. После полугодовых исследований мы остановились на красной филлофоре, которая по содержанию йода оказалась самой богатой из всех известных видов не только у нас, но и за границей. Необычайно мощные залежи ее, названные проф. А.Зерновым «Морем красной филлофоры», находятся в районе Севастополь — Дунай — Одесса, включая острова Фидониси и Каркинитский залив почти до Тарханкутского маяка; глубина залегания — от 6 до 60 м. Все это пространство завалено громаднейшими скоплениями живой филлофоры. Время вегетативного периода ее размножения — июнь-август. Водоросль филлофора низкоросла, красного цвета, в свежем состоянии обладает резким специфическим запахом. Малиново-красный цвет филлофоры объясняется присутствием в ней органических соединений йода, играющих роль хлорофилла.

Затем было приступлено к заводскому оборудованию йодной станции, которое было закончено к марту 1915 г., и начались работы по добыче йода. Рост филлофоры происходит на морском дне, причем она прикреплена к мелким видам мидий и очень легко отделяется. Поэтому для траления водорослей употреблялась драга из котельного железа, диаметром 3 м и шириной 1 м. К драге прикреплен проволочный сетчатый мешок длиной 4,5 м, автоматически открывающийся. На глубине от 30 до 50 м в открытом море за одно траление добывали от 1 до 4 т водорослей.

Мощность станции была рассчитана на переработку в сутки 5 т золы (50 кг металлического йода). Сожжение первоначально производилось в печах. Затем было установлено, что сжигание возможно производить в земляных ямах, что удешевляет производство. Полученная зола обрабатывалась для извлечения из нее йода водным или спиртовым способами в аппаратах системы проф. Аверкиева, представлявших собою комплект из двух цилиндрических котлов емкостью 1,5 т золы каждый, снабженных мешалками, с механическим поступлением и выгрузкой золы. Продукт содержал 99,5% чистого йода, превышая требования Фармакопеи (99%).

йодглидин
Рисунок 1.

Во время работы станции с марта 1915 г. по 1918 г. было выработано 1000 кг металлического йода, 2500 кг йодной тинктуры из остатков сублимации йода и 50 кг йодных препаратов — йодоформа, йодина, йодглидина (на рис. 1 реклама немецкого йодглидина, прекращение поставок которого пытались компенсировать «романтики» — Н. А.) и т. п. В 1919 г., во время гражданской войны, станция была разрушена; сохранены лишь ее коллекции».

Аналогичной была судьба дальневосточного и архангельского береговых заводов. Но позже, когда большевикам ценой большой крови удалось-таки снова собрать земли Империи воедино и вдохновить ее народы заманчивой идеей строительства новой жизни, уцелевших романтиков от химии снова потянуло на развалины йодных станций.

Для восстановления другой империи, владевшей до распада Адриатическим побережьем, сильной руки так и не нашлось, и в Фиуме, родине йодной настойки, романтики от национализма «порезвились» вволю. 30 октября 1918 г. престарелый «отец» тинктуры, д-р А. Гроссих (см. № 12), избранный президентом Национального итальянского совета Фиуме, зачитал историческую прокламацию о присоединении города к «большой Италии».

Антанта, однако, решила отдать Фиуме проектируемому ею «Королевству сербов, хорватов и словенцев» (Югославии). Допустить это было нельзя; либералы медлили, оглядываясь на Лигу Наций, и решительный человек нашелся среди аристократов:

«Граф Д’Аннунцио с отрядом легионеров-чернорубашечников из 2 тыс. ветеранов войны, называвших себя «ардити» (синоним англ. hard), 12.09.1919 г. захватил город. Антантовский гарнизон не оказал сопротивления, и 15.12.1919 г. поэт-кондотьер провозгласил «Независимую республику Фиуме», а себя — «комендантом». Гроссих оставался при нем президентом.

Муссолини не участвовал в походе, предпринятом вопреки запрещению итальянского правительства, и на призыв прибыть в Фиуме отмолчался, за что был назван трусом. Д’Аннунцио правил городом больше года, став национальным героем и показав себя большим мастером по части ритуала и декоративности: 14-й параграф его «Фиумской хартии» декретировал красоту жизни как символ веры (Н. Устрялов). Дос Пассос приводит рефрен всех выступлений Д’Аннунцио: «Вопреки всем и всему помните, что в Фиуме зажжен маяк и что смысл этого сводится к трем словам — Фиуме или смерть!» (www.hrono.ru/sobyt/1919fium).

Как много общего было в этом с левой риторикой советского романтизма 20-х гг.!

«Д'Аннунцио (рис. 2) потом копировали многие (например, Фидель Кастро), им восхищался Э.Лимонов, воевавший неподалеку в 1993 г. за свободу другой эфемерной республики. В ноябре 1920 г. в Раппало был подписан договор, по которому к Италии отошла почти вся Истрия, а спорная область получила статус «Свободного государства Фиуме». По требованию Антанты 27.12.1920 г. итальянская эскадра бомбардировала город, и отряд Д’Аннунцио капитулировал. Гроссих, тем не менее, еще 4 месяца оставался председателем временного правительства «Свободного государства».

Габриэль Д’Аннунцио

Рисунок 2. Габриэль Д’Аннунцио

 

 

Уже при правлении дуче, 16.09.1923 г., в городе произошел фашистский мятеж и высадился итальянский десант; 27.01.1924 г. в Риме был подписан итало-югославский договор «О дружбе» (Муссолини-Пашич), согласно которому отходил к Италии. 9.03.1924 г. правительство Муссолини объявило о включении в состав Италии. Таким образом дуче взял реванш, показав Д’Аннунцио, что предпочитает одерживать лишь громкие победы: Фиуме не чета Риму, а провинция — всей Империи. Но, став диктатором, Бенито не забыл своего идейного отца: он даровал Д’Аннунцио титул князя (1924) и назначил его президентом Королевской академии наук (1937).

Порт Фиуме лишь в 1947 г., после еще одной войны, оказался под именем Риека в составе Югославии (теперь — Хорватии)» (www.hrono.ru/sobyt/1919fium).

А Гроссих, оставив романтику, стал при Муссолини сенатором. Но вернемся на «красное Саргассово море», кишевшее в 20-е гг. контрабандистами Э.Багрицкого («Ай, звездная полночь! Ай, Черное море! Хорошее море — вор на воре!..»): спустя 12 лет проф. Н. Д.Аверкиев снова отправился на промысел филлофоры [1]:

«В мае 1926 г. Укрмедторг предложил мне представить соображения для устройства йодного завода и приступить к снаряжению экспедиции. Предварительная работа выразилась в создании карты районов Черного моря, где имеется филлофора, в разработке чертежей рабочих драг, в изготовлении последних и других приспособлений и приборов. Все это было закончено 9 мая 1927 г.; в г. Одессе арендован пароход «Дельфин» с командой 23 человека, и с 7 по 25 июня было совершено 5 рейсов в море. В одном рейсе участвовал Президент Украинской академии наук В. И. Липский.

Экспедицией пройден путь в 1054 морских мили; на 322 точках производилось траление и исследование. Общее количество добытых водорослей около 135 т; среднее содержание йода 0,52%. При тралении драги чрезвычайно быстро наполняются водорослями; судно как бы идет по подводным полям филлофоры в несколько наслоений, т. е. необходимое сырье имеется в неограниченных количествах.

Сушение производилось на берегу, причем водоросль раскладывалась как сено; она высыхала при хорошей погоде и ветре за 7–8 часов. После высушивания водоросль складывали в стога и сжигали в земляных печах глубиной 1 м и площадью 2,2 м2 без выделения пламени».

Н. Д. Аверкиев, судя по всему, был ботаником, и таковым точно являлся увлеченный им в романтическое плавание Владимир Ипполитович Липский (1863–1937), президент Всеукраинской академии с 1922 г. Наверное, захватывающе интересно было почтенным ученым «в налетающей тьме усы раздувать, развалясь на корме, да видеть звезду над бушпритом склоненным, да голос ломать черноморским жаргоном» и «вдруг неожиданно встретить во тьме усатого грека на черной корме» с «грудой наживы: коньяк, чулки и презервативы»!

По результатам плавания профессор-романтик составил фантастический проект постройки Украиной флота из сотни филлофороловов, сжигающих вытраленные водоросли на борту и доставляющих на берег золу-концентрат [1]:

«Паровое судно длиной в 100 м, грузоподъемностью в 1000 т, с машиной до 1000 сил, рассчитано на производство 6000 т золы в год при 7 месяцах работы (30 т йода). Судно оснащено цепной драгой-транспортером, центробежными вентиляторами для сушки водорослей и печами для их сжигания, причем теплота сгорания водорослей служит для производства пара на нужды судна».

Себестоимость 1 кг йода получалась слишком высокой — 14 руб. 61 коп. Трудно сказать, всерьез ли верил Аверкиев во все это, но соблазнял инвесторов от политики он достаточно умело [1]:

«Результаты экспедиции 1927 г. дают право предположить, что эта новая отрасль промышленности займет подобающее место на мировом рынке, совершенно освободит УССР от чужеземной зависимости и будет способствовать обороне нашего Великого Союза. Автор лично уверен в этом и считал бы себя удовлетворенным за свои 13-летние работы в этой области, если дело прочно станет в Союзе, увеличит мощь страны новым научно-промышленным завоеванием».

Он не забывал указать на украинский приоритет и на слабые места конкурентов в борьбе за бюджетные деньги. Единственной серьезной помехой казалась «романтику моря» Аверкиеву беломорская артель, созданная бывшими работниками закрытого архангельского йодного завода [1]:

«После оборудования йодной станции на Черном море и начала ее работы появлялись указания о дорогой стоимости добывания йода. Указания эти имеются в печати и сейчас, когда поднимается вопрос об устройстве государственного йодного завода. Все они, по моему мнению, неправильны, т.к. не считаются с военными условиями 1915–1919 гг.: неполной работой завода из-за невозможности обеспечить его сырьем, колоссальными расходами по военной части и т.д.

С возникновением нашей йодной станции в 1915 г. московским профессорами Тищенко и Чичибабиным был поднят перед Главным Управлением санитарно-эвакуационной части вопрос об организации йодного производства у Соловецких островов на Белом море из водорослей «морская капуста». Но их ожидания, что выход йода будет значителен, не оправдались. Я остаюсь сегодня при своем старом мнении, почему нельзя рассчитывать на рациональную работу на Севере:

  • суровый климат дает возможность производить заготовку водорослей не более 5-6 месяцев в году;
  • слишком сложное оборудование траления водорослей ввиду ботанических свойств последних (прочного прикрепления ко дну) заставило устроителей остановиться на сборе водорослей, выбрасываемых морем и добываемых местными жителями кустарным способом, что нерационально и не обеспечивает нужного количества сырья;
  • водоросль для своего сушения и в особенности для сожжения требует топлива, что усложняет и удорожает производство;
  • при лежании на берегу водоросли эти теряют 25–40% йода.

Указанное должно быть отнесено и к маленькому артельному заводу, работающему ныне, производительность которого не может превысить 200–300 кг в год».

Прежде, чем рассказать, как в действительности обстояло дело на Севере, закончим вкратце с черноморской романтикой: в 1928 г. В. И.Липского переизбрали (его пост занял микробиолог Д. К. Заболотный) и отправили руководить Центральным ботаническим садом; потеряв «крышу», проектируемая украинская «йодная эскадра» погибла, так и не сойдя с потраченной на нее бумаги.

В начале 20-х гг. архангельский завод пытались реанимировать, но ненадолго [2]:

«В 1921 г. было заготовлено 90 т золы, в 1922 г.— 65 т. С 1924 г. завод прекратил свою работу и законсервирован; в этом состоянии он остается и по настоящее время. За 4 года работы завод выпустил 145 кг йода, переработав 193 т золы вместо предположенной по плану переработки ежегодно 2000 т золы.

Причины неуспеха йодного производства на архангельском заводе следующие: он находится на расстоянии 200 км морского пути от центра заготовки золы водорослей. Комиссия по постройке считала производство выгодным, невзирая на отдаленность сырья, при условии содержания в золе 0,4% йода. Но фактический выход оказался только 0,075%, и стоимость доставки золы в Архангельск (примерно в 10 руб./т) легла высоким накладным расходом на выпускаемый йод, делая его производство убыточным. Надо признать ошибкой, что завод построен был в Архангельске, а не в районе добычи водорослей — на о. Жижгине».

Ошибку исправил отпочковавшийся от обанкротившегося госпредприятия кооператив, преодолевший бюрократические рогатки новых властей. Цитированный выше М.Максимов так описывает эти события:

«Шесть химиков закрытого завода не примирились с этим: они твердо верили в богатое будущее йодного дела на Севере. Шесть энтузиастов — так прозвали их в Архангельске. Они обивали пороги многочисленных учреждений, обращались к десяткам должностных лиц. Всюду встречала их холодная стена равнодушия, молчаливое пожиманье плеч, иронические улыбки, смешки… Но энтузиасты не сдались, и они добились своего.

Угрюм и суров остров Жижгин (а соседний с ним и мысом Ух-Наволок остров назывался еще лучше: Жужмуй — Н. А.). Мхи, низкий кустарник, гигантские валуны. Одиноко высится маяк, указывающий путь судам. Именно здесь, приблизив производство к месту заготовки сырья и удешевив его этим, химики устроили в одном из сохранившихся бараков первый советский йодный завод. С первым пароходом отправляются они на остров Жижгин и остаются там до глубокой осени. И так ежегодно — уже 6 лет работает завод; в 1929 г. он выработал 1000 кг йода».

Сакраментальная цифра — она встречается в статье уже в третий раз! Более подробно динамика роста производства и некоторые детали — в двух следующих фрагментах:

«В 1923 г. группой лиц было организовано промыслово-кооперативное товарищество «Беломорское йодное производство», занявшееся изготовлением йода из морских водорослей на о. Жижгине по способу, разработанному членом этого товарищества химиком Низовкиным и дающему выход йода из золы в 0,3%. За сезон 1923 г. выработано 50 кг йода, в 1924 г.— 90 кг, в 1925 г.— 225 кг, а в 1926 г — 350 кг. Весь йод товарищество сдает архангельскому аптекоуправлению» [2].

«Артель покупает золу у рыбаков побережья, которые в дни непогоды не могут выйти в море. Как раз в непогоду море выбрасывает на берег водоросли, которые высушиваются, сжигаются, а зола сдается на йодный завод по расценке в зависимости от содержания йода (исходя из 10 руб. за кг йода в золе). Получивши возможность дополнительного заработка, прибрежное население охотно занимается заготовкою золы.

Зола выщелачивается и полученный раствор йодистых солей окисляется бертолетовой солью. Выпадающий йод отделяется и дважды сублимируется. Получается продукт очень высокого качества. Однако если принять во внимание, что водоросли нужно собирать вскоре после того, как они выброшены на берег, т.к. при лежании и гниении они быстро теряют свой йод, и то, что население беломорского побережья крайне редкое, нельзя рассчитывать, что Беломорское кустарное производство сумеет разрешить йодный вопрос» [3].

Последняя фраза — критика артельщиков со стороны еще одной группы конкурентов, делавших ставку на более «заземленный» источник йода. О них речь пойдет позже, пока же констатируем, что к концу НЭПа в Архангельске уже был создан научный центр по водорослевой проблеме, а успешное артельное производство, естественно, национализировали. Государство, по М. Максимову, намеревалось разрешать йодный вопрос простейшим путем:

«Успехи дела на Жижгине обратили на себя внимание. Большую помощь ему оказывает йодное отделение Архангельского института промышленных изысканий, имеющее всесоюзное значение: оно является тем центром, куда со всего СССР направляются пробы для анализов. Йодное отделение Института занято изысканием новых способов заготовки водорослей, не зависящих от стихии, рассмотрением проектов сжигательных печей и сушил, способных консервировать водоросли в течение зимы с тем, чтобы йодные заводы могли работать круглый год.

Йодный вопрос специально рассматривался Госпланом СССР. Отпущено 2 млн. руб. на постройку на Севере 20 новых заводов по всему Беломорскому побережью. К концу пятилетки мы в этой области совершенно освободимся от иностранной зависимости. Больше того, мы сумеем сами экспортировать йод на мировой рынок, пробив чувствительную брешь в монополии двух капиталистических объединений».

Экстенсивный «северный вариант» имел мощное научное лобби, опрометчиво порекомендовавшее властям использовать для заготовки сырья зэков [2]:

«Перспективы по развитию йодного дела на нашем Севере имеют под собой реальные предпосылки. По обследованию ассистента кафедры химии Ленинградского университета М. П. Скосаревского, штормовым ветром выброшено на о. Жижгин йодосодержащих водорослей на 0,5 км берегового пространства 1500 т; они при переработке могут дать 70 т золы, а из них около 200 кг металлического йода. По самым скромным подсчетам, только в районе островов Жижгин, Соловецких и у устья Кеми выбрасывается ежегодно в период навигации не менее 100 тыс. т водорослей, из которых при переработке возможно получить до 16 т металлического йода, что удовлетворило бы 30% годовой потребности СССР в йоде для изготовления йодной настойки.

Осаждение йода из рассола

Рисунок 3. Осаждение йода из рассола

 

 

Развитие йодного дела на Севере тормозится, главным образом, из-за недостаточности средств. Ближайшие причины — малонаселенность морского побережья, куда выбрасываются водоросли, недостаток аппаратуры для переработки йода из золы — могут быть устранены при соответствующем отпуске средств и проявлении внимания к этому делу со стороны высших государственных органов. В частности, к делу собирания водорослей и добычи золы возможно привлечь заключенных Соловецкого лагеря особого назначения.

В настоящее время Госплан РСФСР занят проработкой практических мероприятий. Надо выразить удовлетворение, что наши высшие правительственные органы обратили внимание на это дело. Зависимость нашу от заграницы в удовлетворении нужд здравоохранения йодом необходимо изжить. Мы тратим ежегодно 1 млн. руб. валюты на импорт 50 т йода, далеко не насыщая потребности в нем для дела здравоохранения».

Власти отнеслись к рекомендациям всерьез — история умалчивает, скольким ученым советчикам пришлось потом «ух-наволакивать» водоросли на Севере. Зато документально засвидетельствованы здесь, например, крымчане, увезенные от своей филлофоры:

«Крымские немцы попали на Север в основном как раскулаченные в 1929-1930 гг. Значительная часть выселенных из Бьюконларского, Тотокайского, Джанкойского и Феодосийского районов жили в спецпоселке Кега на о. Жижгин, здесь же работали на йодно-водорослевом заводе. Обстановка была, прямо сказать, драконовская — за одно слово недовольства следовал арест. Владимир Губер, 32 лет, счетовод, высказавшийся по поводу условий труда и быта в поселке, в мае 1931 г. был осужден на 5 лет концлагеря».

Логика коллаборационизма с большевиками привела сюда в конце концов и П. А. Флоренского (см. № 13). Отец Павел не эмигрировал, как другие религиозные философы, и стал сотрудничать с новыми властями в качестве инженера-физика. Поначалу его, видимо, увлекла их романтическая риторика о новой жизни (отчасти воскрешавшая раннехристианские идеалы), но затем Флоренский разочаровался в «условиях труда и быта». В одном из писем с Соловков он признавался:

«Меня поражает, как в советской стране физика может развиваться по такому «буржуазному пути»; я бы предпочел заниматься астрофизикой, сверхвысокими напряжениями, и мне противно решать те вопросы, с которыми ко мне лезут со всех сторон» (www.ezhe.ru/pravda/archive).

Последним «противным», сугубо приземленным вопросом оказалась для него как раз проблема повышения выхода йода и агара из беломорских водорослей.

Литература

  1. Аверкиев Н. Д. О добыче йода в УССР из водоросли Черного моря «красная филлофора» // Химико-фармацевтический журнал.— 1928.— № 8.— С. 10-12; № 10.— С. 9-12.
  2. Бычков И. Йодная проблема в СССР // Бюллетень Народного Комиссариата здравоохранения РСФСР.— 1927.— № 12.— С. 19-22.
  3. Магидсон О. Ю. Новый путь добычи йода в СССР // Химико-фармацевтический журнал.— 1927.— № 2.— С. 2-6.

Продолжение следует.





© Провизор 1998–2022



Грипп у беременных и кормящих женщин
Актуально о профилактике, тактике и лечении

Грипп. Прививка от гриппа
Нужна ли вакцинация?
















Крем от морщин
Возможен ли эффект?
Лечение миомы матки
Как отличить ангину от фарингита






Журнал СТОМАТОЛОГ



џндекс.Њетрика