Логотип журнала "Провизор"









Окончание. Начало см. в № 7’2001

Купянск — Харьков, аптека — лаборатория, фармация — химия: вертикали судьбы провинциала

(по страницам автобиографии Н. А. Валяшко)

Н. П. Аржанов, г. Харьков

Странно, но факт: чем дальше от детства и юности, чем выше поднимается Н. А. Валяшко по вертикалям своей судьбы, тем более скупой на детали, конспективной и сугубо деловой становится его автобиография, тем чаще возникает желание «наложить» ее на конкретный исторический фон, чтобы понять — а какой эта судьба выглядит в реальном контексте жизни общества?

«Мои университеты»

Университетов, как уже говорилось, Валяшко прошел много; второй ступенью на его жизненном пути стал Марбургский университет, где в то время (1900–1901 гг.), по словам авторов [1], преподавали крупнейшие фармацевты Германии:

«Н. А. Валяшко работал у профессора фармацевтической химии Э. Шмидта и проф. А. Майера в Марбургском университете. Заграничная командировка дала возможность познакомиться с постановкой преподавания в лучших фармацевтических институтах Германии и с организацией проведения научных работ, а также начать исследования гликозидов рутина и робинина.

К тому времени на средства, отпущенные после пожара, удалось оборудовать Фармацевтическую лабораторию для научных работ, и закончить начатые за границей работы. В 1903 г. Н. А. Валяшко защитил работу «Химическое исследование гликозида руты» в качестве диссертации на степень магистра фармации в Харьковском университете».

В другом месте Николай Авксентьевич уточняет: «переоборудовал лабораторию установкой новых по типу лабораторных столов». Что касается работы по рутину, то она была не первой и даже не второй в обширном цикле его фитохимических исследований: ниже Н. А. ссылается на свою публикацию 1902 г., а по утверждению авторов [1, 2], еще до защиты, в Германии, он опубликовал в фармацевтическом вестнике первую оригинальную научную работу «О гликозиде адонидине». Сам Валяшко ее, однако, не вспоминает — возможно, считает не самостоятельной, а потому не заслуживающей упоминания. Да, недаром в некрологе 1955 г. «группа товарищей» среди личностных качеств Н. А. отмечает «твердость характера, цельность натуры, честность, огромную трудоспособность, высокую требовательность к себе и другим». И это не формальная вежливость в духе de mortuis aut bene, aut nihil — он действительно был таким, свидетельством чему — вся его жизнь.

Итак, Валяшко достиг высшей (на то время) ученой степени как фармацевт, но как химик формально все еще оставался нулем. И поскольку лишь химия — настоящая наука, способная, как чувствует свежеиспеченный магистр, обеспечить ему устойчивое будущее, то он не считает зазорным снова взяться за учебники (даже за гимназические!), и быстро наверстывает отставание:

«В 1903 г. Н. А. Валяшко выдержал экзамен на свидетельство зрелости при Белгородской гимназии и поступил на 3-й курс естественного отделения физико-математического факультета Харьковского университета, который окончил в 1904 г., и выдержал экзамен в Государственной комиссии на диплом 1-й степени.

В 1905 г. утвержден приват-доцентом Университета по кафедре фармации, вел первый курс по исследованию лекарственных препаратов, переработал программы практических упражнений для фармацевтов по фармацевтической химии и фармакогнозии. В 1906 г. выдержал экзамен при физико-математическом факультете на степень магистра химии, и в 1907 г. утвержден приват-доцентом при кафедре химии. В качестве приват-доцента читал лекции в 1906–1908 гг. на медицинском факультете по органической химии и по исследованию лекарственных веществ, а на физико-математическом факультете — по стереохимии».

Период 1903–1909 гг. стал для Валяшко временем непрерывного восхождения; он практически не знал неудач, преодолевая одну высоту за другой с первой попытки. Очевидно, что напряженный график не оставлял время на что-то другое помимо их штурма. А «другого» было в эти бурные годы предостаточно: классовые битвы кипели даже вокруг аптеки Лапина, где прошло 4 года жизни Н. А., и в них участвовали его студенты [3]:

«Освободительное движенiе выразилось в октябрьских событiях, приблизивших наступленiе новаго, правового государственнаго строя. В Харькове в этих событiях сталкивалось с оружiем в руках несколько политических групп — революцiонно настроенные рабочiе, студенчество и часть общества, войска и полицiя, ультрареакцiонные элементы (так называемая черная сотня), а в результате столкновенiй пострадали не столько их участники, как масса ни в чем не повинных жителей.

Схема харьковских событiй такова: 10-го — забастовка на железной дороге, прекращенiе работ на заводах, закрытiе магазинов, митинги по Ващенковской леваде и на вокзале, шествiе с митинга по Екатеринославской улице, разграбленiе оружейнаго магазина Тарнопольскаго, выстрелы из толпы и залпы войск на Екатеринославской ул. и Николаевской пл., первыя жертвы.

11-го. Баррикады у Университета, патрiотическiя контрманифестацiи с избiенiем евреев и студентов, толпы на Николаевской и Торговой площадях, разграбленiе оружейнаго магазина «Спорт», разстрел казаками публики на Николаевской пл. и избiенiе ими публики у Биржевого сквера; организацiя милицiи, ночью избiенiе отряда милицiонеров драгунами на Старо-Московской ул. и столкновенiе милицiи с пехотой на Екатеринославской, оцепленiе центра города войсками.

12-го. Хулиганскiя избiенiя черной сотней евреев и студентов продолжаются, залп пехоты на Павловской пл., митинг на Скобелевской пл.

13-го. Митинг у паровозостроительнаго завода, заседанiе Думы с представителями общества и рабочих.

14-го. Грандiозные похороны 15 убитых, прекращенiе общей забастовки, введенiе военнаго положенiя.

Общее число пострадавших — 165, включая 21 убитаго; пострадавших мужчин 151, женщин 14, евреев 25, студентов 15 (Университета — 11). Черной сотней избиты три врача.

11-го утром Александровской больницей было оборудовано 7 перевязочных пунктов: аптеки Середницкаго и Лапина на Екатеринославской ул., аптека Лапина на Торговой пл., в Университете за баррикадами, в зубоврачебных школах Кривопускова и Дубовскаго и др. В аптеке Лапина на Торговой площади оказана помощь 19 пострадавшим.


Кровавыя событiя в Харькове.

12-го декабря снова Харьков услышал стрельбу, снова лилась кровь, снова войска стреляли по неповинной публике. В результате 114 пострадавших, из которых 32 убитых и умерших от ран. Наиболее серьезныя действiя были на Конной площади, где не только пехота, но и артиллерiя стреляли в завод Гельферих-Саде, в котором происходил митинг и была часть боевой революцiонной дружины. Возмутительный, ничем не вызванный разстрел публики произошел на Московской ул. Раненым подавали помощь организованные Александровской больницей перевязочные пункты и почти все лечебницы и больницы Харькова. Были случаи, когда войска препятствовали подбирать раненых и они, безпомощные, валялись на снегу».

Всего этого в автобиографии нет. Политика, по-видимому, не захватила «цельную натуру» и осталась пока в стороне от «вертикалей судьбы» честолюбивого провинциала. Здесь эксплуатировавшаяся нами аналогия с Горьким, активно включившимся в политический процесс и прослывшим «буревестником революции», уже не срабатывает. Горький, кстати, успел к тому времени стать членом Академии наук и быть из нее исключенным, но будем помнить, что он на 3 года старше Валяшко.

Н. А. предпочитал не митинговать, а работать, не обращая внимания на исторический фон (он, вероятно, чувствовал, что это еще не настоящая революция). Его воистину феноменальная трудоспособность впечатляла не только нас, но и современников, и, как пишут официальные биографы [1], «талант и огромное трудолюбие были замечены, и в 1908 г. молодого ученого отправляют в двухгодичную командировку в Германию, где он должен был завершить работу над докторской диссертацией». Желанное профессорское звание было уже совсем рядом.

Второй раз за границу Валяшко едет уже полноправным химиком; в этих строках автобиографии слово «фармация» не встречается. Уже тогда он начинает понимать, что физические методы исследования перспективнее химических, и что их надо осваивать:

«1 мая 1908 г. физико-математическим факультетом Харьковского университета Н. А. Валяшко был командирован на 2 года за границу для подготовки к профессорскому званию и пробыл там до августа 1910 г. Работал в Германии по органической химии у проф. А. Гантша, по физико-химии у проф. Леблана и по физике у проф. Декудра. Принимал участие в VII международном конгрессе по прикладной химии в Лондоне с 27 мая по 2 iюня 1909 г., посетил международную выставку в Брюсселе в 1910 г.».

Следующим университетом нашего героя стал Лейпцигский, откуда он временами выезжал в другие города Германии, да и всей Европы, словно с шенгенской визой. Подробности этого периода видны из отчета, который Н. А. опубликовал по возвращении:

«Так как в Лейпцигском университете мною были найдены очень удобныя условiя для выполненiя намеченных целей, то все время командировки я провел в этом университете, при чем посещал лекцiи и работал практически в 3 институтах: в Химической лабораторiи проф. А. Гантша, в Физико-химическом институте проф. Леблана и в институте Теоретической физики у проф. Декудра. За это время я подписывался на следующiе теоретическiе и практическiе курсы:
— экспериментальная физика (оптика, магнетизм и электричество), проф. Винер, 1 семестр;
— физическая химiя, проф. Леблан, 1 семестр;
— обзорный курс теоретической и технической электрохимии, проф. Леблан, 1 семестр;
— определенiе строенiя органических соединенiй, проф. Лей, 1 семестр;
— полный химическiй практикум, проф. Гантш, 5 семестров;
— физическiй практикум для аспирантов, проф. Декудр, 1 семестр;
— вводный курс физико-химiи, проф. Леблан, 2 семестра.
Наконец, в марте 1910 г. я прослушал каникулярный курс научной микроскопiи, организованный при Лейпцигском университете фабрикою Цейсса.

Мною были осмотрены: в Лейпциге, кроме институтов, где я работал, еще Институт прикладной химiи проф. Бекманна, в Берлине — Химическiй институт проф. Э. Фишера и Фармацевтическiй институт проф. Томса, затем фабрика оптических инструментов К. Цейсса в Iене.

Интересуясь особенно спектрографiей, я осматривал спектрографы Цейсса в Iене, в Лондоне посетил спектроскопическую лабораторiю проф. Бали в College of University; в Лейпциге мне посчастливилось ознакомиться под личным руководством проф. Шуманна с приборами, им конструированными, с которыми он произвел свои замечательныя спектральныя изследованiя в крайней ультрафiолетовой области, и со снимками спектров на особых, приготовленных им пластинках.

Ходатайствуя о командировке, я имел в виду 3 цели: пополнить свои сведенiя по физико-химiи, изучить приложенiе методов физико-химических изследованiй к установленiю конституцiи органических соединенiй и, получив, благодаря отъезду за границу, свободу от обязательных занятiй, сосредоточиться над изученiем и разработкой интересующих меня вопросов общей химiи».

Вот так — не лекции и студенты, не фармация, и даже не органическая, а общая химия с современными физическими методами исследования, представлениями о строении вещества теперь влекли ученого сильнее всего. Первый объект он выбирает все еще из области фитохимии, но недоразумение с руководителем не только дает Валяшко возможность продемонстрировать «твердость характера», но и окончательно смещает его интересы в сторону спектроскопии и производных бензола. Обратите здесь внимание не только на «решительность уклонения», но и на заботу о своем приоритете:

«Первая цель была выполнена мною тем, что я прослушал полный курс физико-химiи у проф. Леблана и прошел практическiй курс по плану, установленному Оствальдом. В Физико-химическом институте я имел возможность ознакомиться и с главнейшими методами электро-синтеза органических соединенiй.

Выполненiе второй и третьей целей сливалось вместе, так как мною была намечена к разработке тема — изученiе особенных свойств и конституцiи производных флавона, интересовавших меня уже давно (см. «К вопросу о строенiи флавонов», Труды Общ. Физ. Хим. Наук за 1902 г.). Здесь меня постигла вначале неудача, стоившая потери более половины семестра. Проф. Гантш письменно согласился дать мне место в его лабораторiи с правом работать на свою тему о флавонах, но, когда я прибыл в Лейпциг, он предложил мне для изследованiя другiя вещества. Как выяснилось позже, причиною было то, что проф. Герциг в Вене пожелал оставить изследованiе флавонов за собою. На одно из сообщенiй, вышедших затем из лабораторiи Герцига, мною было написано возраженiе в защиту своего прiоритета (см. Ber. der Deutsch. Chem. Gesellsch. 1909, XXXXII, 726).

От предложенiй проф. Гантша я решительно уклонился, так как успел к тому времени ознакомиться с методом изследованiя спектров поглощенiя органических соединенiй Хартлея-Бали. Этот способ дает возможность, не ограничиваясь только областью видимой окраски, сравнивать между собою соединенiя, обладающiя спектром поглощенiя в области ультрафiолетовых лучей.

Я решил поэтому предпринять изследованiе конституцiи производных бензола, исходя от альдегид-фенолов. Это изследованiе представляло для меня тем большiй интерес, что я таким образом возвращался к изученiю вопросов более тонкаго строенiя органических веществ, не выражаемаго обычными, структурными формулами. Часть работы уже опубликована в статьях «Спектры поглощенiя и конституцiя производных бензола. 1. Фенол-альдегиды, бензальдегид и фенол», Журн. Рус. Физ. Хим. Общ., 1910, 42, 751-805; «2. Нитро- и альдегидо-производныя бензола, толуола, фенола и ацетокси-бензола и р-бензо-хинона», там же, 961-1023.

Мое изследованiе заключалось в изученiи спектров поглощенiя видимых и ультрафiолетовых лучей в различных растворителях, при чем мною было сделано около 450 фотографических снимков спектров; все они были измерены и вычерчены их кривыя. Эти изследованiя еще не опубликованы. Два сообщенiя подготовляются к печати, другiя изследованiя будут мною продолжены, для чего прiобретен спектрограф Хильгера и необходимые приборы.

В виду тесной связи между спектрами поглощенiя и магнито-оптическими аномалiями мною намечено изследованiе изменяемости спектров поглощенiя соединенiй в магнитном поле».

Почему наш герой перешел на повествование от первого лица, почему он теперь так подчеркнуто самостоятелен в своих решениях, почему ему так щедро дают деньги на дорогостоящие приборы? Дело в том, что пока он работает в Европе, кто-то усиленно расчищает ему дорогу в Харькове, и уже в конце 1909 г. Н. А. Валяшко заочно (!) избран профессором. Какие силы способствовали этому? Автобиография лишь констатирует:

«В конце 1909 г. Н. А. Валяшко был избран медицинским факультетом Харьковского университета экстраординарным профессором по кафедре фармации и фармакогнозии, а в 1910 г. вновь открытым Женским медицинским институтом — профессором аналитической химии с поручением организовать лабораторию. Принимал участие в организации Женского медицинского института, организовал лабораторию аналитической химии».

Избирался Н. А. вместе с известным терапевтом и забытым ныне фармакологом:

«Избранные Медицинскiм факультетом и Советом Харьковскаго Университета приват-доцент П. И. Шатилов (профессором дiагностики), приват-доцент Н. А. Валяшко (профессором фармацiи) и проф. Чаговец (профессором фармакологiи) утверждены Министерством Народнаго Просвещенiя в этих должностях» (Харьковскiй Медицинскiй Журнал, 1910, №1).

Итак, уже в начале 1910 г. Валяшко заочно утвержден Министерством, что случалось далеко не со всеми избранными; нередко оно назначало профессоров против воли университета, и тогда начинались обструкции, забастовки и прочая политика. Вот несколько сообщений 1913 г. на эту тему, где встречается и фамилия молодого профессора:

«Утро Россіи» (№7) передает, будто ректором Саратовскаго университета назначается проф. Поляков, лекцiи котораго в Харькове сопровождались обструкцiей».

«В Харьковском университете на медицинском факультете возникли волненiя. Студенты прекратили посещенiя лекцiй и занятiя в клинике вследствiе назначенiя в университет проф. Брандта (День, № 24). По сообщенiю газеты, попечитель округа вызывал представителей студентов, чтобы указать им на безполезность борьбы с назначенными профессорами».

«16 сентября на медицинском факультете Харьковскаго университета состоялась забастовка студентов в знак протеста против перевода в Университет профессора Гримма. Не состоялось ни одной лекцiи, кроме лекцiи фармацевтам, которую прочитал профессор Валяшко» (Рус. Слово, № 214).

«Совет Харьковскаго университета в первый раз за все время существованiя возбуждает перед Правительством ходатайство о выдаче субсидiй на покрытiе дефицита. Университет переживает сейчас тяжелый кризис: поставщику угля не заплачено за два года, отменены командировки за границу, на съезды и на торжества, пособiя разным обществам и студентам университета. Очень печально положенiе младших преподавателей, штаты которых будут сокращены за отсутствiем средств. Денежный кризис объясняется, главным образом, значительным уменьшенiем числа учащихся» (Кiевская Мысль, № 326).

«Песнь о буревестнике»

Не только сокращенные, но и оставшиеся понимали — скоро грянет буря. Возможно, именно эти события окончательно утвердили Валяшко во мнении, что, во-первых, в рамках университетской медицины фармация не имеет надежной перспективы, и потому необходимо добиваться ее независимости; во-вторых, надо искать твердую опору в промышленной органической химии, которую преподавали в Технологическом (теперь Политехническом) институте. Решить вторую задачу «цельной натуре» не смогли помешать ни революция 1917 г., ни империалистическая, ни гражданская войны — чтобы уважать себя, фармацевт обязан стать химиком в любых исторических условиях:

«22 марта 1919 г. по ходатайству физико-математического факультета Н. А. Валяшко был утвержден Советом Харьковского университета в степени магистра химии за ученые труды без защиты диссертации, а 22 сентября того же года защитил диссертацию «Спектры поглощения и конституция производных бензола» и удостоен факультетом степени доктора химии. В ноябре 1919 г. избран Советом Харьковского технологического института профессором на кафедру органической химии, каковой руководит и поныне».

Заметим: магистром химии Валяшко стал при большевиках, профессором — уже при Деникине. Из автобиографии не видно, как он относился к тем и другим властям, как они относились к нему, затронул ли его водоворот событий, отраженный сообщениями «Врачебного дела» в 1919 году.

«Приказом № 2 Губернского Отдела Здравоохранения все фармацевтические препараты, находящиеся в оптовых складах, берутся на учет губернским комиссариатом здравоохранения. За сокрытие товаров грозит предание суду Военно-Революционного трибунала» (№ 5).

«Имущество фирм «Русское Общество Торговли Аптекарскими Товарами», а также «Гофман и Дэуэль» объявлено собственностью Республики и перешло в ведение Военно-Окружного Санитарного Управления» (№ 9).

«На основанiи декрета Народнаго комиссара просвещенiя частный фармацевтическiй институт, учрежденный доктором Ряснянским, закрыт. Все слушатели, весь преподавательскiй и служебный персонал переходят в веденiе Харьковскаго университета» (№ 10).

«1-й съезд профессiональных врачебных объединенiй гор. Харькова и губернiи, заслушав сообщенiе делегатов от преподавателей Университета и Женскаго Медицинскаго Института о положенiи, в которое поставлены эти учебныя заведенiя декретом Совнаркома о слiянiи их, что безнадежно запутывает хозяйство этих учрежденiй и управленiе ими и вместе с тем исключает возможность правильнаго преподаванiя, ознакомившись с сообщенiем председателя Союза о секвестрацiи ЖМИ со всем его имуществом, постановил выразить протест против насильственной ломки высших учебных заведенiй людьми не подготовленными и не разбирающимися в вопросах и задачах высшаго образованiя страны, а также против насильственнаго отчужденiя ЖМИ от его организатора и высшаго руководителя — ХМО» (№ 11).

«Приказом № 33 от 25/1 Военного Комиссариата Совнаркома Украины по Главному Военно-Санитарному Управлению призываются на военную службу все магистры фармации, провизоры и аптекарские помощники в возрасте от 21 до 35 лет включительно, в первую очередь проживающие в городе, во вторую — в уездах Харьковской губернии, а в третью очередь проживающие в остальных местностях» (№ 5).

«ХМО и Профессiональный Союз врачей г. Харькова и губернии заслушали заявленiе своих членов об участившихся по отношенiю к врачам и фармацевтам репрессiях, выражающихся в арестах и выселенiях из квартир» (№ 14-15).

«Советской власти в Харькове уже нет. Приказом командира 1-го армейскаго корпуса ген. -лейт. Кутепова от 18/VI за №107 объявлена мобилизацiя врачей до 50 летняго возраста».

«В заседанiи ХМО одобрены доклады делегацiи Общества, принявшей участiе в приветствiи ген. -лейт. Деникина, комиссiи по сбору пожертвованiй в пользу Добровольческой армiи и сообщенiе Бактерiологическаго института о производстве безплатных анализов для воинов Добровольческой армiи и отпуске сыворотки и вакцины со скидкой» (№ 17).

«В виду лекарственнаго голода в Харькове Городская Управа решила отправить за границу экспедицiю в составе представителей фирм «Гофман и Дэуэль», «Русское Общество торговли аптекарскими товарами, «Липник и Сын» и «Братья Копп», с одной стороны, и своего представителя магистра фармацiи Я. М. Зильбера, с другой, для ознакомленiя с рынками и закупки медикаментов» (№ 20).

«Совет Харьковскаго Университета в связи с постановленiем о начале учебных занятiй 16 сентября вынес резолюцiю, в которой, приветствуя своих питомцев, отправившихся на фронт в ряды Добрармiи, заявляет о своей готовности в каждый момент, вне комплекта и очередей открыть двери Университета своим питомцам и абитурiентам средних учебных заведенiй, находящимся на фронте, путем особой организацiи занятий, возможнаго продленiя семестра и другими мерами дать возможность наверстать время» (№ 22).

Сотрудничество Валяшко с вернувшимися в Харьков большевиками выходит за временные рамки этих заметок. Отметим другое: вероятно, лишь в 1915 г. Н. А., «знавший по опыту восьмилетней службы в аптеках необходимость повышения образования фармацевтов, имевших только двухгодичные курсы при медицинских факультетах», почувствовал, что прежняя система зашаталась необратимо и скоро рухнет, и что теперь можно стать революционером фармацевтического образования, борцом за его независимость от медицины. И, как и во всем другом, «твердость характера» снова была вознаграждена победой:

«Во время мировой войны государственная важность постановки высшего фармацевтического образования получила широкое признание в обществе, и циркуляром Министра народного просвещения от 15. 08. 1915 было предложено организовать химико-фармацевтические курсы при физико-математических факультетах. Н. А. Валяшко была представлена докладная записка с проектом учебного плана на 4 года. В ней было высказано мнение об открытии курсов немедленно, но в виде переходной меры, и о необходимости организации Фармацевтического института. Дело дальнейшего движения не получило.

В 1920-1921 гг. Н. А. Валяшко было сделано около 13 докладов в правительственных и общественных организациях, при этом проводилась мысль о необходимости самостоятельных Фармацевтических институтов. Советской властью это предложение было принято. В 1921 г. он назначен ректором вновь открываемого Харьковского фармацевтического института с поручением организации Института и профессором по кафедре фармацевтической химии и фармакогнозии. Ректором Н. А. Валяшко пробыл до 1922 г., профессором же остался и при реорганизации в 1924 г. Института в техникум, а с 1930 г. опять в Институт до настоящего времени».

Почему наш герой недолго был ректором? Вероятно, потому, что даже при огромной работоспособности быть одновременно хорошим администратором, хорошим профессором и хорошим ученым невозможно. А настоящая наука требует всего человека, без остатка. Поэтому, оставив карьеру, вернемся в 1910 г., где ожидают Николая Авксентьевича его Лаборатория, спектрометр Хильгера и магнитное поле (о последнем, впрочем, он больше не вспоминал). В Лабораторию Н. А. тоже вкладывал всю «твердость характера»:

«В 1910 г. после возвращения из-за границы Н. А. Валяшко организовал в Фармацевтической лаборатории спектрографические исследования органических соединений в ультрафиолете; метод этот был нов, работы Н. А. Валяшко были первыми в России. Метод привлек ряд сделавших свои работы при содействии Н. А. Валяшко.

В 1914 г. составлен и проработан план постройки здания специально для Фармацевтической лаборатории. В архитектурном оформлении дело было проведено через медицинский факультет и Совет Университета и послано на утверждение, но по причине войны не получило движения.

В 1924 г. по ходатайству Н. А. Валяшко Главнаукой была утверждена научно-исследовательская кафедра фармацевтической химии с передачей ей имущества Фармацевтической лаборатории Университета. Этим лаборатория была спасена от ликвидации».

О результатах научной работы Валяшко официальные биографы пишут с присущим советской идеологии утилитаризмом [1]: «Величие и достоинство науки состоит прежде всего в той пользе, которую она приносит людям. Своими спектроскопическими исследованиями многих лекарственных веществ Н. А. открыл многообещающие возможности синтеза новых лекарственных веществ с заданными физиологическими свойствами». Но почему-то кажется, что у Н. А. были другие движущие мотивы; кажется, что он сам не считал эти результаты весомыми именно в силу их принадлежности фармации, а не настоящей химии.

Но об этом, как и о многом другом, в автобиографии не говорится ничего; она окончательно превращается в перечень фактов, сухой скелет, по которому невозможно представить те 35 лет, которые прожил после этого Валяшко. Может быть, дело в том, что к 1921 г. он прошел до самого верха вертикали своей судьбы: подниматься выше было уже некуда — время буревестников кончилось, и впереди, до самого конца, была рутина?

А может быть, надо просто внимательнее заглянуть в отраслевую периодику 20-40-х гг. в поисках того не отредактированного позднейшими историками контекста, который поможет реконструировать «плоть» биографии Николая Авксентьевича, нарастив ее на завещанный им скелет. Будем надеяться, что к следующему юбилею Н. А. Валяшко откроется, наконец, не работающая уже более года Харьковская областная медицинская библиотека, и что хоть к 50-летию смерти химика, которого фармацевты считают своим, это станет возможным.

Литература

1. Черных В. П., Подольская Е. А., Савченко Н. Н. Н. А. Валяшко — гражданин, ученый, педагог // Фармация.— 1992.— Т. 51, № 1.— С. 76–78.
2. Сало Д. П., Депешко I. T. Пам’яті М. А. Валяшка // Фармацевтичний журнал.— 1971.— № 6. — С. 82–84.
3. Фавр В. В. О событiях 10, 11 и 12 октября 1905 г. в Харькове // Харьковскiй Медицинскiй Журнал.— 1906.— Т. 1, № 1.— С. 68–73, 81; № 2.— С. 157–169.





© Провизор 1998–2022



Грипп у беременных и кормящих женщин
Актуально о профилактике, тактике и лечении

Грипп. Прививка от гриппа
Нужна ли вакцинация?
















Крем от морщин
Возможен ли эффект?
Лечение миомы матки
Как отличить ангину от фарингита






Журнал СТОМАТОЛОГ



џндекс.Њетрика