Памятник стоматологу

Б. Эльдорадский

В феврале историки без шума и помпы вспомнили о столетии со дня начала русско-японской войны. Войны на редкость бесславной; оттого официальная пропаганда так лихорадочно искала на ней хоть каких-то героев, поэтому с такой пышной торжественностью чествовала Россия экипажи «Варяга» и «Корейца». В апреле 1905 г., когда уже сдали и Порт-Артур, и Мукден, а Цусима была пока впереди, русские газеты обошло сообщение еще об одном герое — защитнике дальневосточной твердыни. С особой гордостью перепечатал эту информацию «Зубоврачебный вестник» (1905, № 6) — ведь герой был стоматологом, умело владевшим не только «зубочистками», но штыком и шашкой!

«Приказ по 27-му Восточно-Сибирскому стрелковому полку на боевых позициях в крепости Порт-Артур от 29 ноября 1904 г.

 
 

«Ефрейтор 7-й роты Иосиф Трумпельдор, обращаясь в докладной записке от 24-го числа к своему ротному командиру, пишет: «У меня осталась одна рука; но эта одна — правая. А потому желаю по-прежнему делить с товарищами боевую жизнь и прошу ходатайства Вашего благородия о выдаче мне шашки и револьвера».

Вот просьба истинно русского солдата не по названию, а по духу. Слова эти золотыми буквами должны быть вписаны в нашу полковую историю. Тем более они должны быть отмечены, что сказавший их — еврей. Еще с боев за Зеленые горы я наслышан о Трумпельдоре как о выдающемся по храбрости нижнем чине. Всегда вызываясь охотником на рискованные и опасные предприятия, он в боях служил примером беззаветной храбрости. За это он награжден знаком отличия Военного ордена.

Раненный потом, он потерял руку. Это давало ему нравственное и законное право обратиться в инвалида и спокойно ожидать окончания борьбы за крепость, чтобы отправиться потом домой, не подвергаясь больше опасности. Но Трумпельдор, презирая опасность, отказывается от законом данного ему права — не идти больше в бой, и вновь предлагает свою полуискалеченную жизнь на борьбу с врагом. Он, таким образом, приносит на благо родины больше того, чего требует наша присяга. Уверен, что во главе со мною каждый офицер и солдат полка почтут в Трумпельдоре беззаветную его службу на пользу родине, на честь нашему молодому полку.

Приказываю вооружить Трумпельдора шашкою и револьвером. Но так как рядовому солдату несподручно биться с врагом без винтовки, то произвожу Трумпельдора в младшие унтер-офицеры за его боевые заслуги и неустрашимость в бою, многократно оказанные на деле. Хорошее образование Трумпельдора (зубной врач по профессии) дает мне основание быть уверенным, что в роли начальствующего нижнего чина он принесет не меньше пользы, чем в рядовом звании, а с другой стороны — не даст подчиненным почувствовать, что он иноверец. Наоборот — как начальник, заслужит сердечное их уважение, а не наружное только. Да и как не уважать человека, а иноверца особенно, несущего на службу родине жизнь, когда к тому более не обязан».

Трумпельдор молодецки сражался со своим взводом на передовых позициях, пока крепость не была сдана. После ее сдачи он вместе с остальным гарнизоном попал в плен.

Командовал 27-м полком полковник Петруш, а знак отличия Военного ордена — это, в просторечии, «георгиевский крест». Трумпельдор в конечном счете получил их целых четыре (два золотых и два медных — по свидетельству его друга, знаменитого сиониста Владимира Жаботинского), т. е. стал полным кавалером. Считается, что три «георгия» лично вручил дантисту командовавший крепостью генерал А. Стессель, укоривший примером героя русских солдат, по его мнению, «трусивших, как жиды». А четвертый орден Трумпельдор якобы получил из рук самого императора Николая II после возвращения из японского плена в 1906 г., плюс именное оружие и — невиданное дело для еврея — офицерское звание прапорщика! По слухам, на этом приеме царица предложила герою «отстать от иудина племени», но он гордо отказался — словно видел наперед свою будущую карьеру сиониста и посмертное превращение в национального героя Израиля.

Да, сегодня там именем российского стоматолога называют улицы и селения, организации и военизированные формирования; ему ставят памятники, его предсмертные слова, вписанные в учебники, заучивают школьники. Пропаганда сделала из него, по выражению советско-израильского писателя, «комдива Чапаева и политрука Клочкова в одном флаконе еврейского эпоса». И уж конечно, не за порт-артурскую оборону.

Короткая биография Трумпельдора сильно мифологизирована, но она и стоит того. Родился Иосиф Владимирович в семье солдата-кантониста, отслужившего в царской армии 25 лет, но сохранившего «веру отцов». Впрочем, другие источники утверждают, что в семье религиозные традиции не поддерживались. Местом рождения считается Пятигорск (где недавно тоже открыли мемориальную доску), хотя претензии на право быть родиной героя высказывает и Ростов-на-Дону (но там он, скорее всего, только учился). Родители готовили Иосифа к карьере зубного врача, «но он хотел быть солдатом».

По мнению одних биографов, «с неравноправием евреев Трумпельдор впервые столкнулся, когда после окончания гимназии из-за процентной нормы не был принят в университет. Подготовившись, он экстерном сдал экзамены и получил диплом зубного врача». Но есть мнение, что Иосиф все же учился в зубоврачебной школе:

«В юности Иосиф, идеалист по натуре, стал вегетарианцем и увлекся толстовским учением. Чтобы воспитать волю, он заставлял себя терпеть лишения, например, спал на голом полу. Обучаясь на зубного врача, Трумпельдор познакомился с группой толстовцев, которые намеревались осуществить свои принципы на практике и основать сельскохозяйственное товарищество близ Ростова. Так, еще совсем молодым, он уверовал в идею сельскохозяйственных коммун в Палестине, однако в 1902 г. был призван в русскую армию. Когда началась русско-японская война, Трумпельдор вызвался добровольцем и был направлен в Порт-Артур.

После падения крепости, в лагере военнопленных, он многое сделал для того, чтобы помочь товарищам по несчастью, и сформировал из солдат-евреев группу для переселения в Палестину».

В Минске считают, что еще до призыва в армию Трумпельдор участвовал в состоявшейся там в 1902 г. Всероссийской конференции сионистов. Вернувшись из плена, он, близкий по взглядам к эсерам, решает, несмотря на почести, пока не продолжать военную карьеру, а поступает на юридический факультет (ведь стоматологом с одной рукой много не заработаешь). Все это время Трумпельдор одну за другой сколачивает и отправляет группы в Палестину, а закончив обучение юриспруденции, в 1912 г. и сам отправляется туда:

«Он работал как сельскохозяйственный рабочий в поселениях Мигдал и Дегания на озере Киннерет и участвовал в защите жителей Нижней Галилеи от арабов. Высокий, сильный, с благородными чертами лица, Трумпельдор славился тем, что одной рукой справлялся с работой, на которую другим не хватало пары рук. В Дегане Трумпельдор не раз ясно показывал всем, что, несмотря на физический недостаток, он не нуждается в посторонней помощи. Однажды, когда кто-то хотел помочь ему завязать шнурки на ботинках, Трумпельдор впал в ярость. Не любил он, когда за едой кто-нибудь подвигал поближе ему солонку».

Новая война не заставила себя ждать. Вступившая в нее Турция, которой в то время принадлежала Палестина, выслала из последней всех поселенцев — подданных России, не пожелавших призываться в турецкую армию (а таких оказалось 11 тысяч!), в английскую полуколонию Египет. Встретившись в Александрии, Трумпельдор и Жаботинский (приехавший в качестве корреспондента «Русских ведомостей») организуют еврейские батальоны и требуют отправки их на фронт, несмотря на скептическое отношение и рогатки со стороны британских властей:

«Официальное формирование Еврейского легиона произошло в марте 1915 г. Тогда же новой воинской единице было присвоено название «Сионистский корпус погонщиков мулов». После 15 дней учений в лагере подразделение, насчитывавшее 650 человек, было отправлено морским путем на фронт. 20 апреля отряд прибыл на остров Лемнос и был включен в состав ударной группы, которая готовилась к вторжению на полуостров Галлиполи в Мраморном море.

Когда стало ясно, что Галлиполийская операция провалилась, командование приняло решение эвакуировать части с полуострова. «Отряд погонщиков мулов» перевез снаряжение на корабли и был в числе подразделений, последними покинувших полуостров. Усталые и подавленные «галлиполийцы» в конце 1915 г. прибыли в Александрию. В прощальной речи Трумпельдор сказал: «Мы закончили свою работу и можем сказать, что сделали ее хорошо. Нам нет причин стыдиться».

Отряд все время действовал под огнем и потерял несколько десятков человек убитыми и ранеными. Командиром отряда был британский полковник Паттерсон, а Трумпельдор, получивший звание капитана,— его заместителем. Кстати говоря, книжка Паттерсона «С еврейским отрядом в Галлиполи» была издана в Петрограде в 1917 г. (автор предисловия и редактор — К. Чуковский).

1916 год Трумпельдор и Жаботинский проводят в Англии, обивая пороги министерств, набирая добровольцев и рекрутов из числа русских евреев-эмигрантов. Им удалось уговорить военного министра, и в конечном итоге был создан целый корпус, который принял участие в операции по освобождению Палестины от турок. Поскольку набор проходил вяло и медленно, капитан-дантист, истосковавшись по живому делу, в июне 1917 г. отправляется в революционную Россию. Однако с Троцким сговориться не удалось:

«Там он надеялся создать большую еврейскую армию и прорваться с ней в Эрец-Исраэль через Кавказ. В России Трумпельдор организовал товарищество солдат-евреев. Кроме того, революционные власти дали свое согласие на формирование еврейского полка для защиты еврейского населения от немцев (по другим источникам — от погромов), но разрешение это было взято назад после заключения Брестского мира в 1918 г. Полк был распущен, организация самообороны объявлена вне закона, а Трумпельдор арестован. Освободившись после кратковременного ареста, он решил «идти другим путем» и основал новое еврейское движение «Ге-Халуц» («Пионер»), целью которого была подготовка молодых еврейских юношей и девушек к жизни в Эрец-Исраэль. На первом же съезде организации в 1919 г. Трумпельдор был избран председателем. Он выступил с большой речью, в которой предложил ввести военную подготовку для ее членов.

Прибыв с небольшим числом пионеров в Константинополь, он, прежде чем направиться в Палестину, организовал информационное бюро и учебную базу для будущих иммигрантов».

Съезд солдат-евреев проходил в Киеве, где мемориальную доску Трумпельдору еще только собираются установить, а вот в Симферополе, где рождался «Ге-Халуц», ее уже открыли (ул. Пушкинская, д. 6). Насчет Стамбула таких сведений нет.

Приехав наконец в Палестину, Трумпельдор сразу ввязался не только во внутриеврейскую политическую борьбу, но и в непрерывные вооруженные разборки между захватившими Ливан и Сирию французами и арабами, заодно грабившими поселенцев. У арабов Трумпельдор быстро заслужил почетное прозвище «однорукий шайтан». При обороне селения Тель-Хай на севере Галилеи воинственный стоматолог был смертельно ранен в живот и умер при отступлении своего небольшого отряда:

«Как солдат и командир он был на голову выше своих друзей и соратников по обороне, однако он не был знаком с особенностями поведения арабских налетчиков. Когда к воротам Тель-Хая подъехал сын местного шейха Камиль ал-Хасан и потребовал впустить его, чтобы он мог удостовериться, что в поселке нет французских солдат, Трумпельдор велел открыть ворота. Очевидцы рассказывают, что сын шейха поднялся по лестнице на второй этаж и неожиданно бросил в склад боеприпасов, который охранялся четырьмя поселенцами, гранату. В тот же миг арабы бросились в атаку на Тель-Хай. Трумпельдор выбежал во двор, чтобы принять участие в обороне, и был ранен в живот. Ему удалось доползти до кухни, там он, не теряя присутствия духа, велел своим товарищам тщательно вымыть руки и  перевязать его рану.

Затем Трумпельдор, проявляя свойственное ему в бою хладнокровие, взял на себя руководство обороны Тель-Хая и не оставил поста, пока не подошло подкрепление из Кфар-Гилади. Поскольку семеро защитников поселка были убиты, а боеприпасы подошли к концу, Тель-Хай пришлось оставить.

Трумпельдора несли на носилках в Кфар-Гилади. В пути он скончался. «Время мое сочтено,—произнес он незадолго до смерти.— Передайте всем: пусть держатся до последнего во имя еврейского народа». Последние его слова: «Тов ламут бе-ад-арцену» («Счастлив тот, кто умирает за родину»),— высечены на мемориале Трумпельдора в Тель-Хае. Эти слова ему приписывает народная молва. Согласно версии циничных демифологизаторов, для которых нет ничего святого, Трумпельдор, так и не выучивший иврит, перед смертью смачно выругался по-русски. Может быть, верно и то, и другое».

«Его смерть на поле боя стала символом героизма. На могиле Трумпельдора и пяти его соратников установлен памятник со скульптурой льва, голова которого гордо поднята вверх (как на могиле 300 спартанцев и царя Леонида — Б. Э.). Каждый год в Израиле в двенадцатый день месяца адар отмечается «день Тель-Хай», вот уже восемьдесят с лишним раз».

Пару лет назад петербургские стоматологи сетовали, что в России нет ни одного памятника зубоврачевателю: «Собаке — есть, лошади — есть, а стоматологу — нет». Так вот, они ошибаются: в Израиле уже стоит, и не один (есть даже целый город Кирьят-Шмона). В СНГ пока повесили мемориальные доски, но непременно будут и памятники стоматологу — герою двух стран. Он того, право же, заслужил.