Дело Звержховского

Н. П. Аржанов, г. Харьков

Анализируя в предыдущем номере «Стоматолога» (№ 10, 2004) биографию Ф. А. Звержховского, мы ограничились лишь ее научно-педагогическим компонентом — диссертацией, кафедрой, учебниками и т. д. Между тем это была лишь часть дел, которым Франц Александрович отдавал свое время и энергию — «общественный» компонент занимал в его жизни не меньше места. При этом, судя по ряду признаков, Звержховский любил руководить, что наводит на неожиданную аналогию — ему было бы к лицу прозвище «кайзер Франц», данное футбольными болельщиками Германии известному игроку и тренеру последней четверти XX в. Ф. Беккенбауэру.

Он председательствовал на Всероссийских одонтологических съездах и в Русском зубоврачебном обществе взаимной помощи (заметим, что в числе членов последнего состояла М. Н. Звержховская), редактировал «Зубоврачебный Вестник» (далее «ЗВ»), возглавлял столичное Одонтологическое общество, оказывая влияние на корпоративное общественное мнение по важнейшим профессиональным и политическим вопросам.

О политическом лице Звержховского трудно сказать что-то определенное (в отличие, например, от дантиста-большевика П. Г. Дауге). Впрочем, нынешние петербургские стоматологи считают, что за левизну «ЗВ» Франц Александрович якобы подвергался преследованиям царских властей и даже получил «срок»:

«ЗВ» не был сторонним наблюдателем политических проблем страны и четко высказывал свое мнение по актуальным вопросам текущей политики, иногда стоя на позиции марксистской теории. Так, например, П. Г. Дауге (№ 5, 1906, с. 363) в статье «Всероссийский зубоврачебный союз», полемизируя с автором, подписавшимся псевдонимом П. Г., писал: «Тут, по-моему, скажут решающее слово не Фишер, не Вильга и не пишущий эти строки, а гораздо более авторитетная сила — политический переворот в России. Свергнув нынешний режим, обновленный русский народ возьмет дело народного образования в свои руки со всеми учебными заведениями, и в том числе зубоврачебными школами, вместе с введением бесплатного обучения до высшей школы включительно; тогда и падет стимул к дальнейшему содержанию частных школ — предпринимательская прибыль».

Чем не призыв к свержению царской власти, опубликованный в открытой печати? Подобные призывы не могли пройти даром. Приснопамятное 3-е отделение не могло немедленно принять жесткие санкции, поскольку совсем недавно был опубликован известный манифест 17 октября. Но «ЗВ», надо думать, попал в черный список. Ответственным редактором журнала в те годы был Ф. А. Звержховский — профессор, известный специалист не только в России, но и за ее пределами. Это не студент-народоволец, с которым охранное отделение могло легко справиться. Шло время, охранка умела терпеть. Был найден предлог (смехотворный, по нашему мнению). В 1914 г. проф. Ф. А. Звержховского судили и приговорили к 2 месяцам тюрьмы» (www.dantist.stom.ru).

Версия газеты «Дантист», однако, требует корректив. Путаница с третьим и охранным отделениями, народовольцами, с профессорством Звержховского и т. д. — несуразности, в общем, простительные для историков-любителей. Но кое-что здесь нельзя оставить без опровержения — истина дороже: на указанной в «Дантисте» странице и под указанным названием в «ЗВ» на самом деле приведено окончание длинного фельетона некоего Г. Е. (вероятно — Г. А. Ефрона), где, и верно, цитируется Дауге. Оригинал же опуса последнего в действительности был напечатан в другом журнале, что и подтверждает Г. Е. в эпилоге своего «Всероссийского зубоврачебного союза», подчеркивая, что далеко не во всем согласен с радикалом-латышом:

«Мой фельетон о зубоврачебном союзъ был уже в наборъ, когда мнъ попала в руки послъдняя книжка «Одонтологическаго Обозрънiя» с интереснъйшей статьей П. Г. Дауге о «профессiональных спорах». При чтенiи этой статьи я не без удовольствiя мог констатировать почти полное тождество многих из взглядов, высказанных уважаемым автором, с моими. Есть у нас, конечно, и точки расхожденiя — к сожалънiю, далеко не маловажныя, особенно там, гдъ ръчь идет о преувеличенных, на мой взгляд, надеждах товарища Дауге на прогрессивное значенiе развитiя капиталистическаго принципа для нашей профессiи. Оптимизма т. Дауге я здъсь не раздъляю».

Открываем «Одонтологическое Обозрение» и находим, что П. Г. Дауге сделал свое «р-р-революционное» сообщение под названием «Наши профессиональные споры» на заседании Московского одонтологического общества 16.11.1905 г.— накануне декабрьского вооруженного восстания, о котором он, надо полагать, знал; его доклад был напечатан в № 9–10 за 1905 г. И полемизирует Павел Георгиевич не с мифическим П. Г. (собой же?), а с брошюрой московского коллеги А. В. Фишера «Уж не весна ли?», опубликованной ранее.

Выходит, инспирировать судебный процесс охранка должна была не против Звержховского, а прежде всего против редакторов московского журнала Г. И. Вильги, М. О. Коварского и П. И. Таубкина. Но не удосужилась. А «посадить» Франца Александровича решил один из его коллег по корпорации, обидевшись на анонимную заметку на страницах «ЗВ» [1]:

«12 ноября 1914 г. в 3-м отдъленiи Петроградскаго окружнаго суда слушалось дъло по обвиненiю Обществом русских практических зубных врачей (ОРПЗВ) д-ра медицины Ф. А. Звържховскаго за диффамацiю, по ст. 1039 Уложенiя о наказанiях. Состав суда был слъдующiй: предсъдатель К. И. Савич, члены суда — Микулинскiй и Красовскiй. Со стороны Общества выступил повъренный ОРПЗВ, член его, П. С. Чичкан, предсъдатель Лиги отмъны поцълуев и рукопожатiй. Со стороны обвиняемаго защитником выступил присяжный повъренный Э. Ю. Грюнберг. Ф. А. Звържховскiй в суд не явился, и дъло слушалось в его отсутствiи.

Сущность дъла заключается в слъдующем. В жалобъ на имя прокурора Петроградскаго окружнаго суда повъренный ОРПЗВ, дъйствительный член означеннаго Общества и предсъдатель означенной Лиги Петр Семенович Чичкан возбудил уголовное преслъдованiе по ст. 1039 против д-ра медицины Франца Александровича Звържховскаго, обвиняя его в том, что в ноябрьском номеръ за 1913 г. журнала «ЗВ» он, будучи редактором послъдняго, помъстил замътку под заглавiем «По поводу одного Общества», огласив, что «ОРПЗВ имъет дъйствительною цълью своей дъятельности не указанное в уставъ «объединенiе зубных врачей для совмъстной работы по развитiю русскаго зубоврачеванiя и улучшенiю положенiя корпорацiи», а «полученiе от начальства благоволенiя и от Союза русскаго народа одобренiя».

То есть распространены посредством печати такiя свъдънiя о дъятельности ОРПЗВ, которыя позорят честь и доброе имя членов сего Общества вообще, и в частности достоинство и доброе имя Петра Семеновича Чичкана. Послъднiй в своей жалобъ прокурору указывает, что автор этой статьи Д. (опять Дауге?— Н. А. ) вносит нацiональную рознь, возстанавливает евреев против христiан, что при таких свъдънiях против членов ОРПЗВ вооружаются всъ зубные врачи Россiи. Вслъдствiе того, что редактор Ф. А. Звържховскiй отказался назвать фамилiю автора письма, Чичкан и Общество просят суд подвергнуть обвиняемаго наказанiю по закону.

В засъданiи суда г-н Чичкан, поддерживая обвиненiе, указал, что статью эту признает для себя оскорбительной, и что благодаря этой статьъ матерiальныя дъла ОРПЗВ ухудшились».

Об истце мы знаем довольно мало, но кое-что дают косвенные данные. Начнем с того, что Общество русских практических зубных врачей не могло быть многочисленным по определению; в корпоративных списках стоматологов 70–80% составляли нерусские фамилии, а их носители доминировали в общественном мнении, в прессе и на публичных мероприятиях. В таких условиях оказаться заклеймленным в качестве антисемита и поклонника черносотенного Союза русского народа означало не просто «ухудшить материальные дела», но и подвергнуться террору со стороны СМИ, а то и буквальному [2]:

«Наша широкодушная свободолюбивая интеллигенция поставила за пределы общества и человечности не только антисемитизм. Даже тот, кто громко и отчетливо не поддерживал борьбы за равноправие евреев, уже считался «бесчестным антисемитом». Русское общество не только со стойкостью защищало евреев по отношению к правительству, но запретило себе и каждому проявить хоть наислабейшую тень какой-либо критики поведения отдельного еврея: а вдруг при таком возмущении родится во мне антисемитизм?

Под портретом генерала, на которого покушался, но не сумел убить террорист Гирш Леккерт, российские либералы подписали: «из-за него царь казнил еврея Леккерта!».

Многочисленное среднее чиновничество дрожало выглядеть «непрогрессивным». Надо было иметь полную материальную независимость или обладать выдающейся духовной свободой (как Лев Толстой, позволивший себе сказать, что у него «еврейский вопрос стоит на 81-м месте»), чтобы с мужеством устоять против напора общего течения. В мире же адвокатском, артистическом и ученом за отклонение от этого поля люди тотчас подвергались остракизму».

Вот и журнал Звержховского охотно представлял свои площади для писем-доносов — индивидуальных и коллективных — вроде следующего:

«Покорнъйше просим помъстить в «ЗВ» наше письмо о возмутительном фактъ, имъвшем мъсто в Нижнем Новгородъ и лишнiй раз указывающем, насколько нацiональная вражда существует даже между лицами, имъющими право причислять себя к интеллигентной профессiи. В октябръ 1906 г. один из мъстных дантистов, г. Панфилов, получил от г. Фишера, предсъдателя Московскаго зубоврачебнаго союза, письмо с просьбой собрать всъх практикующих в городъ зубных врачей и дантистов и учредить мъстный профессiональный союз; при письмъ был приложен проект устава для ознакомленiя и внесенiя поправок.

В Нижнем Новгородъ в настоящее время имъется 30 практикующих зубных врачей и дантистов, из которых 21 iудейскаго въроисповъданiя и 9 христiан. Г-н Панфилов постарался внести раскол и пригласил на собранiе только практикующих в городъ товарищей-христiан, но собранiе ръшило оповъстить и товарищей-евреев. На втором собранiи присутствовали, кромъ 9 христiан, и товарищи Рабинович, Левин, Левина, Яхнина-Фридман, Дестилятор, Казарновскiй и Зуль (кроме них, письмо подписали два Геронимуса и Голубчик.— Н. А.); собранiе, ознакомившись с уставом, внесло нъкоторыя поправки и единогласно постановило присоединиться к Московскому союзу. Затъм было избрано бюро из гг. Панфилова, Вольтер и Моржовой (всъ трое христiанъ).

Г-н Панфилов как член бюро взял на себя труд отослать протокол г. Фишеру в Москву. Каково же было удивленiе всъх товарищей-евреев, когда 20 ноября в  газетъ появилась замътка слъдующаго содержанiя: «Пред губернской администрацiей возбуждено ходатайство об утвержденiи устава «Нижегородскаго общества дантистов и зубных врачей». Учредителями этого Общества являются Л. М. Вессарт, А. А. Вольтер, Е. Г. Волкова-Филиппович, В. Н. Дмитрiева-Шверин, М. П. Моржова, Л. И. Метус-Панфилов, Н. С. Панфилов и Л. А. Фокичева-Абрамова».

Как оказывается, на собранiях отсутствовал извъстный черносотенец из истинно русских латышей, дантист Вессарт, но г-н Панфилов почему-то счел необходимым заручиться его подписью на протоколъ. Вессарт со свойственной черносотенцам развязностью (латыш — не аргумент: Дауге тоже был латыш, однако занимал противоположную позицию в этом вопросе.— Н. А.) поставил ультиматум: «исключите подписи жидов, и тогда я приму участiе в союзъ». Г-н Панфилов идет на уступки и созывает собранiе из 8 человък православных товарищей, которые, игнорируя постановленiя предыдущих собранiй, объявляют себя учредителями союза и оффицiально ходатайствуют об учрежденiи такового, причем товарищи-не учредители (20 евреев) будут приняты в союз только по баллотировкъ.

Комментарiи излишни: черносотенцы создали союз истинно-русских зубных врачей в Нижнем Новгородъ!» (ЗВ, 1907, № 2).

Так что здесь мотивы самосохранения, руководившие истцом, вполне понятны. Идем дальше. Лига отмены поцелуев и рукопожатий сегодняшним историкам из «Дантиста» кажется, как и многое другое в иске, «смехотворной». И зря: в начале XX в. это была серьезная международная организация, родившаяся в США:

«Товарищ И. А. Гершанскiй (Одесса) сообщает свое мнънiе о той роли, которую может играть поцълуй как причинный момент в возникновенiи инфекцiонных болъзней. Являясь выраженiем симпатiи, уваженiя, любви, материнской ласки, поцълуй в то же время несет в себъ опасность, с которой слъдует считаться.

Автор приводит слъдующiй опыт, почерпнутый из литературы: д-р Шлезингер для выясненiя вопроса об опасности поцълуев покрыл предварительно тщательно стерилизованную стеклянную пластинку слоем желатины, также стерилизованной, и предложил одной молодой, безусловно здоровой дъвушкъ прикоснуться к пластинкъ губами. Послъ «поцълуя», который продолжался всего один момент, пластинка была помъщена в термостат, и спустя нъкоторое время было обнаружено, что на ней развилось не менъе 28 колонiй микроорганизмов, заключавших в себъ около миллiона особей.

У туберкулезных больных бациллы находятся не только в мокротъ, но и во рту и на губах. То же явленiе наблюдается у дътей, больных дифтеритом и др. Ввиду этого, по мнънiю товарища И. А. Гершанскаго, существующiй у нас между прiятелями и прiятельницами обычай цъловаться при встръчъ, а также привычка цъловать маленьких дътей прямо противоръчат основным гигiеническим требованiям.

Слъдовало бы вообще уничтожить или, по крайней мъръ, значительно ограничить привычку выражать свои чувства частыми поцълуями, т. к. они могут служить способом переноса инфекцiи от больного к здоровому. Таким путем переносится и туберкулез, и сифилис, и острыя инфекцiонныя заболъванiя. На эту опасность, по заявленiю И. А. Гершанскаго, в послъднее время стали обращать все большее и большее вниманiе. В нъкоторых Съверо-Американских штатах даже образовались лиги с цълью ограничить поцълуи» (ЗВ, 1906, № 4).

Эти идеи быстро нашли своих адептов и в России:

«Отмъна рукопожатiй. По словам «Биржевых Въдомостей» (21 ноября 1904 г.), в нъкоторых высших учебных заведенiях Петербурга образовались кружки, с чисто гигiенической цълью пропагандирующiе отмъну обычая подавать руку при привътствiи».

Кружки объединились в Лигу, так что ничего смешного в выборной должности истца не было. Тем более, что он как раз получил образование в США, и сам себя именовал «зубной врач, доктор американскаго университета Гарвард Петр С. Чичкан».

Постоянный читатель «Стоматолога», конечно, помнит обстоятельную жалобу Петра Семеновича на оскорбление со стороны профессора Репрева во время выпускных экзаменов в Харьковской зубоврачебной школе Кривопускова в декабре 1908 г., которую мы напечатали в № 8, 2003.

Дополнительные поиски принесли свидетельства того, что доктор Чичкан работал в нашем городе и до того [3]:

«12-го декабря 1904 г. в 8 часов вечера в зданiи Харьковскаго техническаго желъзнодорожнаго училища зубной врач П. С. Чичкан прочитал публичную лекцiю по гигiенъ зубов с туманными картинами, сбор от которой поступил в пользу попечительства о недостаточных учениках названнаго училища. В своей лекцiи П. С. Чичкан привел интересныя данныя о распространенности зубных болъзней во всъх слоях общества.

Так, в техническом училищъ, по наблюденiям лектора, в 1902 г. было поражено костоъдой зубов около 95% учащихся в возрастъ от 15 до 20 лът. В Пушкинской городской школъ больных зубами в том же году среди дъвочек в возрастъ 8–14 лът было 73%, а мальчиков — 85%. У учеников Харьковской 4-й мужской гимназiи оказалось 92% с испорченными зубами. Осмотр служащих в возрастъ 20–45 лът на сахарном заводъ в Ивановкъ дал 99% с плохими костоъдными зубами или вовсе без зубов.

Далъе лектор приводит результаты осмотра служащих и рабочих на рудниках и заводах Успенск-Луганск, Никитовка-Горловка и ртутнаго рудника Ауэрбах Екатеринославской губернiи. У служащих на Харьковско-Славянской желъзной дорогъ оказалось, по многолътним наблюденiям лектора, болъе чъм 98% с плохими зубами.

Ссылаясь на наблюденiя других врачей и за границей, лектор высказал убежденiе, что не менъе половины культурнаго человъчества в самом лучшем возрастъ (25 лът) страдает порчей зубов.

В лекцiи было подробно изложено об анатомическом строенiи зубов, об их физiологическом значенiи и указано на виды зубных заболъванiй и на мъры, предупреждающiя их. Лектор указал на небрежность родителей к дътским молочным зубам, от здоровья которых зависит кръпость и постоянных зубов.

Лекцiя была интересна как по содержанiю, так и по цъли, которую преслъдовал лектор — придти на помощь нуждающимся ученикам. Зал был полон слушателями, и лектор вполнъ заслуженно награжден был дружными аплодисментами».

Петр Семенович состоял членом Харьковского одонтологического общества, закрытого властями в 1906 г. В 1908 г. коллеги-харьковчане избрали Чичкана одним из трех судей третейского суда чести, рассматривавшего дело по обвинению Н. Заболотского в оскорблении М. Палема (об этом деле «Стоматолог» также уже писал — № 1–2, 2001). Так что некий юридический опыт, позволивший выступить поверенным-обвинителем в деле Звержховского, у Чичкана был (не исключено, что и юридическое образование тоже).

К сожалению, нам не удалось найти сведений о том, где проживал Петр Семенович в 1913–1914 гг.— вполне возможно, что уже в столице. В справочниках «Весь Харьков» имени этого зубного врача нет, начиная с 1910 г.— там имеется лишь Г. С. Чичкан, фельдшер паровозостроительного завода (брат?). Во всяком случае, личное участие выпускника Гарварда явно способствовало выигрышу процесса (хотя в стенограмме выступления обвинителя почему-то нет), несмотря на нанятого «кайзером Францем» адвоката.

Сегодня трудно сказать, был ли последний штатным сотрудником компании «Рубинштейн и Рубинштейн». Но даже если по внешности он и походил на ярко описанного Борисом Акуниным в «Пиковом валете» коллегу по профессии, стиль и, главное, результат его выступления были, увы, противоположными:

«Адвокат был, по правде говоря, неказист: чернявый, с длиннющим хлюпающим носом, сутулый. Говорили, нанят неизвестным лицом в знаменитой петербургской фирме «Рубинштейн и Рубинштейн» и будто бы даже слывет докой по уголовным делам. Внешность его к себе не располагала — вон как юдофобы-присяжные на него набычились, ни единому слову не поверят.

Защитник встал лицом к присяжным, упер руки в бока и с певучим акцентом заявил:

— Ай, господин судья и господа присяжные, вы мне можете объяснить, о чем тут толковал битый час этот человек?— он пренебрежительно ткнул большим пальцем в сторону прокурора. — Я интересуюсь узнать, из-за чего сыр-бор? На что тратятся деньги честных налогоплательщиков, таких, как мы с вами?»

А поверенный Звержховского погрузился в одуряющие юридические формальности [1]:

«Защитник обвиняемаго, присяжный повъренный Эмиль Юльевич Грюнберг, касаясь прежде всего формальной стороны дъла, указал на неправильность возбужденiя дъла по ст. 1039 как юридическим лицом, а также на недоказанность полномочiя, т. к. довъренность, вопреки п. 21 устава Общества, подписана лишь тремя членами Правленiя вмъсто четырех. Переходя к существу дъла, защитник указал суду на непримънимость к дълу ст. 1039 Уложенiя о наказанiях, которая лишает обвиняемаго возможности защищаться по существу. На основанiи ръшенiй Правительствующаго Сената опозоренiе (диффамацiя в печати), предусмотрънное ст. 1039, и клевета в печати, предусмотренная ст. 1535, совершенно тождественны по внъшним признакам и по формъ оскорбленiя, а все различiе между ними заключается в том, что в состав клеветы входит завъдомая ложность указаннаго в сочиненiи и позорящаго чью-нибудь честь обстоятельства, между тъм как ложность этого обстоятельства не входит в состав преступленiя, предусмотръннаго ст. 1039.

Таким образом, если клеветой в печати является оглашенiе в печати опредъленнаго обстоятельства, позорящаго честь какого-либо лица и завъдомо для обвиняемаго ложнаго, то опозоренiе представляет собой оглашенiе в печати такого опредъленнаго, позорящаго чью-либо честь обстоятельства независимо от ложности или правдивости этого обстоятельства. Вот почему для опозоренiя в печати, как и для клеветы, необходимо, чтобы оскорбленiе добраго имени и чести лица совершено было оглашенiем опредъленно указанных в сочиненiи поступков лица, могущих повредить его доброму имени, достоинству и чести».

Вы что-нибудь поняли? Столь же нудно адвокат «обсасывал» и каждое слово крамольного анонимного письма. Вот лишь часть его речи:

«Сначала защитник Звържховскаго разобрал фразу: «Но тогда зачъм же не снята эта маска, этот фиговый листок?». Слова «маска» и «фиговый листок» сами по себъ не оскорбительны, так как отсутствiе в ком-либо откровенности и прибъганiе к маскировкъ своих намъренiй или чувств, как бы ни считать эти свойства характера нежелательными, никоим образом не могут быть причислены к недостаткам, порочащим честь человъка и его доброе имя. Надъванiе на себя маски и фиговаго листка свидътельствует лишь о скрытности, т. е. о качествъ, быть может, не всякому симпатичном, но никогда не позорном. В этой фразъ совершенно отсутствует и указанiе на опредъленное обстоятельство из жизни ОРПЗВ, на опредъленное поведенiе его членов.

Въдь под маской и фиговым листком разумъется здъсь один пункт устава. Но ни самый этот пункт, ни отношенiе к нему со стороны членов Общества, ни их намъренiя не являются опредъленными дъйствiями, порочащими честь членов ОРПЗВ, а примъненiе к ним выраженiй «маска» и «фиговый листок» представляет собой лишь их характеристику, быть может непрiятную, но не оскорбительную. Поэтому в этой фразъ нът ни одного из обоих элементов опозоренiя.

Далъе слъдует вопрос и обращенiе: «Не проще ли написать «всъ зубные врачи, за исключенiем еврейскаго въроисповъданiя», въдь это было бы по крайней мъръ честно, открыто. А уже о начальствъ и говорить нечего — «от начальства благоволенiе, а от Союза русскаго народа одобренiе». Сужденiе это совершенно не касается дъятельности Общества и сводится лишь к одному пункту устава и его мотивировкъ. Поэтому, если даже признать оскорбительной для ОРПЗВ фразу «Въдь это было бы по крайней мъръ честно», то, ввиду отсутствiя в ней указанiя на опредъленное позорящее дъйствiе Общества, в ней нът состава преступленiя по ст. 1039.

Если даже согласиться, хотя это вовсе не вытекает из разсматриваемых слов, что автор имъл в виду назвать нечестным неясное редактированiе п. 3 устава Общества, то и тогда нечестное, по мнънiю автора, заключалось бы не в самом этом пунктъ, а лишь в намъренiи со стороны членов ОРПЗВ скрыть антисемитизм, т. е. опять таки в опредъленном проявленiи психики членов Общества, а не в конкретном поступкъ.

В дальнъйшем защитник коснулся фразы «Въдь вы, господа патрiоты, об этом главным образом заботитесь». Слово «патрiоты» по прямому своему смыслу не только не оскорбительно, но, наоборот, выражает собою нъчто похвальное. Если же под словом «патрiот» понимать ироническую кличку человъка правых убъжденiй, то и тогда оно могло бы быть оскорбительным лишь для человъка лъвых убъжденiй. По общему же смыслу письма видно, что автор его считал членов ОРПЗВ послъдователями правых партiй, для которых слово «патрiот» звучит только похвалой. Таким образом, ясно, что автор письма, а слъдовательно и редактор журнала Звържховскiй, не может сознавать оскорбительности для членов ОРПЗВ слов «господа патрiоты», а между тъм, без сознанiя оскорбительности сообщенных в печати свъдънiй нът состава преступленiя, предусмотръннаго ст. 1039.

Утвержденiе автора письма, что члены Общества русских врачей «об этом, главным образом, заботятся прежде всего», опять таки не содержит в себъ ничего оскорбительнаго. То, о чем заботятся члены ОРПЗВ — благоволенiе начальства и одобренiе Союза русскаго народа — далеко не всъм обществом считается предосудительным. Благоволенiе начальства как признак благонадежности лица считается сплошь да рядом наилучшей аттестацiей человъка, а стремятся к этому благоволенiю огромные кадры чиновничества, которое подобную цъль считает вполнъ естественной и отнюдь не позорящей честь. Точно так же очень и очень многими цънится одобренiе Союза русскаго народа — организацiи, легально существующей с въдома правительственной власти, а потому с точки зрънiя высшаго правительства не представляющей в качествъ общественнаго явленiя ничего позорнаго. Если одобренiе Союза русскаго народа и считается оскорбительным приверженцами лъвых партiй, то въдь таковыми автор письма, как уже сказано, не считал членов ОРПЗВ.

Помимо отсутствiя в разсматриваемой фразъ элемента оскорбительности, в ней не содержится также никакого указанiя на конкретный факт из жизни ОРПЗВ. Утвержденiе, что Общество, главным образом, заботится о благоволенiи начальства и одобренiи Союза русскаго народа, имъет в виду сферу психики членов Общества, а не внъшнiя их дъйствiя, необходимыя для состава диффамацiи.

Состав диффамацiи отсутствует также и в общем смыслъ инкриминируемой Звържховскому цитаты. Смысл ея заключается в утвержденiи, что ОРПЗВ настроено антисемитически, ищет одобренiя начальства и правых организацiй и, в то же время желает скрыть свой настоящiй характер. В этом утвержденiи нът ни малъйшаго указанiя на опредъленное поведенiе членов Общества, а есть только приписыванiе им опредъленных взглядов и настроенiй. В то же время в утвержденiи этом нът завъдомой оскорбительности, ибо не мог же автор письма, а слъдовательно и редактор журнала, предполагать, что люди, которых он считал послъдователями правых взглядов, оскорбятся, если им приписать эти взгляды.

В одном случаъ члены ОРПЗВ заслуживали бы сочувствiя — если бы утвержденiе автора письма было ложно, и они, будучи сторонниками других взглядов, пожелали бы реабилитировать себя. Но тогда ОРПЗВ должно было бы обвинить Звържховскаго по ст. 1535 в клеветъ, что дало бы возможность Звържховскому доказывать правильность помъщенных в письмъ свъдънiй, а членам Общества — устанавливать их ложность. Однако члены Общества избрали другой путь: обвиненiе по ст. 1039, лишающей обвиняемаго главнаго средства защиты — доказывать правдивость помъщенных в печати свъдънiй. При этом само ОРПЗВ воспользовалось предоставленным обвинителю законом правом представлять имъющiяся у него доказательства, и представило нъсколько протоколов собранiй Общества, якобы устанавливающих его исключительно научный характер. Какова цънность этих доказательств при отсутствiи права обвиняемаго представить доказательства — очевидно само собой.

Звържховскiй дал возможность ОРПЗВ реабилитировать себя помъщенiем возраженiя на столбцах «ЗВ», но оно предпочло болъе легкiй путь — обвинить Звържховскаго в диффамацiи. Этим оно вынудило Звържховскаго защищаться формальными доводами; они неотразимы и могут повлечь за собой только оправданiе обвиняемаго,— закончил защитник свою ръчь.

Послъ этого суд удалился на совъщанiе и вынес ръшенiе, по которому Ф. А. Звържховскiй признан виновным и приговорен к двухмъсячному тюремному заключенiю.

На этот приговор адвокатом Ф. А. Звържховскаго, присяжным повъренным Э. Ю. Грюнбергом, подана апелляцiонная жалоба в Петроградскую судебную палату».

Да, будь жив Федор Никифорович Плевако, он бы не сказал Грюнбергу «Далеко пойдете, коллега» и не похлопал бы его покровительственно по плечу, как некогда Эраста Фандорина, блестяще сыгравшего роль гордости фирмы «Рубинштейн и Рубинштейн»!

Поражение «кайзера Франца» в юридической войне было налицо, и охранка явно не имела к нему никакого отношения.

 

Литература

  1. Дъло профессора Ф. А. Звържховскаго // Практическое Зубоврачеванiе.— 1915.— № 3.— С. 74–78.
  2. Солженицын А. И. Двести лет вместе (1795–1995). Часть I.— М.: Русский путь, 2001.— 512 с.
  3. Лекцiя по гигiенъ зубов // Харьковскiя Губернскiя Въдомости.— 15 декабря 1904 г.

(Окончание следует)